Сергей Маслов - «Приключения, фантастика» 1996 № 06

— Пойдем, — кивнул Согомонян, вскакивая с легкостью, будто и не пил весь вечер. Он был самым выносливым из компании, ничего не попишешь, бывший спортсмен.

— Если бы Светка стала выдергивать гвозди, они бы быстро разорились. Ей нечем это делать! — крикнула вслед ушедшей паре жена Согомоняна и, повернувшись к Георгию, улыбнулась ему. Он вежливо растянул губы — при свечах этого было достаточно.

Марина долго смотрела на него, затем сбросила туфлю и согнутой ступней стала водить по его голени. Георгий продолжал невозмутимо наблюдать за женщиной внизу. Она выпила что-то у стойки и скрылась под балкончиком.

«Куда она пошла? — подумал он, — в зальчики, или наверх?»

— Георгий, ты совершенно не обращаешь на меня внимание, — грустно и трезво проговорила Марина.

Он обернулся к ней и положил руку на шею, она опустила голову, ожидая ласки. Георгий провел несколько раз ладонью по ее голой спине и похлопал по плечу.

— Просто у меня неприятности, — соврал он.

— Какие? — спросила Марина. Она не верила ему.

— Дела идут не больно-то хорошо, и это меня здорово беспокоит. — Георгий наклонился к Марине и поцеловал ее. Она запрокинула голову и прижалась к нему большой мягкой грудью.

— Эй вы, сволочи! — произнес пьяный голос и Георгий отпрянул от женщины.

— А-а! Это господин Фалеев осчастливил нас своим пробуждением.

Фалеев смотрел на него исподлобья совершенно идиотским взглядом. Заметив насмешку в глазах приятеля, он попытался вскинуть голову, чтобы показать, не так-то, мол, я и пьян, но попытка окончилась неудачей. Голова его мотнулась влево, вправо, никак не желая держаться прямо, и вновь опустилась, уперевшись подбородком в грудь, найдя в ней надежную точку опоры.

— Отведите меня домой, — потребовал Фалеев.

— Сам дойдешь! — мстительно сказала Марина.

— Марина, отведи меня к Дине.

— Еще чего!

— Марина, ты и… — Фалеев указал пальцем на Георгия и не в силах выговорить то, что хотел, цокнул языком и мотнул головой.

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказала женщина и поднялась. Ей не хотелось, чтобы этот пьяный дурак начал болтать при муже. — Сейчас я отведу тебя к твоей верной супруге и ты получишь сполна.

Фалеев поднялся рывком с кресла и чашка скатилась с его колен на пол. Сам он качнулся вперед, назад и рухнул назад в кресло, после чего долго и тупо соображал, что же произошло.

Георгий встал и подошел к приятелю. Взяв его под мышки, поднял на ноги.

— Нет! — заорал Фалеев и стал отталкивать его. — Ты — нет. Марина! Марина!

— Я-я-я, — успокаивающе сказала женщина и подставила Фалееву плечо. Обернувшись к Георгию, тихо добавила:

— Исполню свой христианский долг и вернусь, надеюсь, дождешься?

Георгий заученно улыбнулся ей и кивнул.

Когда Марина и Фалеев ушли, покачиваясь и спотыкаясь, он быстро спустился вниз в общий зал бара. И сразу же нашел то, что искал.

Она сидела у окна неподалеку от стойки; сквозь темно-синее стекло падал неяркий рассеянный свет, обрисовывая красивый профиль. Сидела, опустив голову, и задумчиво рассматривала пузатый бокал, который медленно поворачивала изящными тонкими пальцами. Одинокая и неустроенная.

Георгий подошел к стойке и, заказав виски, сел так, чтобы видеть ее. Чем дольше он смотрел на эту женщину, тем глубже проникала она в его сердце, с легкостью преодолевая все преграды, против которых в последние годы были бессильны любые женские чары.

Георгий разглядывал ее с восхищением. Эта женщина была нестерпимо привлекательна. Неожиданно возникшее чувство несколько испугало его, он привык, что все у него расписано по часам — дела, секс, отдых, что все контакты, имеющие целью выгоду или удовольствия, планируются им заранее, что он заставляет окружающий мир подстраиваться под его планы, а не наоборот.

«Она — всего лишь одна из миллионов симпатичных женщин, — сказал он себе, — лишь тайнопись пола, открывшаяся мне одному, делает ее такой нестерпимо привлекательной, прекрасной в моих глазах».

Сказать-то сказал, но это ничуть не помогло. Георгия восхищало все: и ее стройные, какие-то наивные ноги, и то, как она время от времени терлась щекой о плечо, которое по-детски поднимала вверх, и тонкие линии лица. Он забыл о своем намерении снять ее на ночь, с которым направился сюда. Восхищение лишило его уверенности и сделало робким, он стал лихорадочно придумывать что-нибудь элегантное и неординарное, но на ум ничего не шло. Опыт его знакомств был полон пошлостей и наглых фраз.