Филип Дик - Свихнувшееся время. Сдвиг времени по-марсиански (романы)

– Познакомься, Манфред, это – Гелиогабал, – сказал Арни.

Дорин и Джек, стоя в дверях, наблюдали за сценой. Арни тоже заметил, что бликмен произвел на мальчика неотразимое впечатление. Словно завороженный, Манфред следил за каждым его движением. С хирургической осторожностью Гелиогабал залил фруктовую начинку в готовые формочки, после чего аккуратно перенес их в морозилку.

– Привет, – робко промолвил Манфред.

– Вот это да! Он произнес настоящее слово! – воскликнул Арни.

– Я должен попросить всех вас покинуть кухню, – раздраженно заявил Гелиогабал. – Присутствие посторонних нервирует меня, я не могу работать. – Он уставился на людей, переводя взгляд с одного на другого, пока не вынудил их выйти. Захлопнувшаяся дверь скрыла Гелиогабала из виду.

– Немного чудаковат, – извинился Арни. – Но готовит изумительно.

– Я впервые слышу, чтобы Манфред заговорил, – наклонился Джек к Дорин и потрясенный отошел к окну, не обращая внимания на остальных.

– Что будешь пить? – обратился к нему Арни.

– Бурбон с водой.

– Сейчас смешаю – согласился Арни. – Не могу надоедать Гелио с такими пустяками – рассмеялся он. Джек остался безучастным к его веселью.

Наконец все трое уселись. Манфред получил старые журналы и растянулся с ними на ковре, полностью игнорируя присутствующих.

– Подождите, пока он подаст свою стряпню, – промолвил Арни.

– Пахнет замечательно, – ответила Дорин.

– Все с черного рынка.

Сидящие на диване Джек и Дорин согласно кивнули.

– Сегодня у нас особенный вечер, – произнес Арни.

Они снова кивнули.

– За взаимопонимание, – провозгласил Арни, поднимая стакан. – Без которого мы были бы ничем.

– Я выпью за это, – мрачно откликнулся Джек. Однако в стакане у него уже было пусто, и он в растерянности замолчал.

– Сейчас налью, – вскочил Арни, забирая стакан.

Подойдя к буфету и смешивая для Джека виски, он заметил, что Манфреду уже наскучили журналы, мальчик снова встал и слоняется по комнате. «Может, ему понравится вырезать и наклеивать», – подумал Арни. И, вернув Джеку стакан, направился на кухню.

– Гелио, добудь мальчугану клей и ножницы и какой-нибудь лист бумаги, чтобы можно было наклеивать.

Гелио уже покончил с десертом и теперь восседал с номером «Лайф». Он неохотно поднялся и отправился искать необходимые предметы.

– Забавный мальчуган, не правда ли? – спросил Арни, когда Гелио вернулся. – Что ты думаешь о нем? Наши мнения совпадают?

– Все дети одинаковы, – уклонился Гелио и отправился обратно на кухню.

– Скоро будем есть, – объявил Арни. – Все попробовали датский сыр? Кто-нибудь еще чего-нибудь хочет?

Зазвонил телефон, и Дорин, сидевшая к нему ближе всех, сняла трубку.

– Тебя. Мужчина, – передавая трубку Арни, сообщила она.

Это снова был доктор Глоб.

– Мистер Котт, – высоким натянутым голосом произнес Глоб, – профессиональная честь обязывает меня защищать своих пациентов. Я тоже умею играть в ваши игры. Как известно, в Бен-Гурионе находится ваш внебрачный сын Сэм Эстергази…

Арни издал стон.

– Если вы дурно обойдетесь с Джеком Боленом – продолжил Глоб, – если вы начнете применять к нему свои жестокие, бесчеловечные, агрессивные методы, я исключу Сэма Эстергази из лагеря на основании того, что он является умственно отсталым. Усвоили?

– Господи Иисусе, – простонал Арни. – Завтра поговорим. Лягте вы в постель и усните. Примите таблетку. Только отстаньте от меня. – И он бросил трубку.

Кассета закончилась, музыка давно стихла, и Арни, подойдя к своей фонотеке, вытащил наугад какую-то коробку. «Ох уж этот доктор, – вертелось в голове. – Ну я до него доберусь. Только не сейчас. Сейчас нет времени. Верно, он это неспроста». Арни перевернул коробку и прочел: «В. А. Моцарт. Симфония 40 соль минор. Ор. 550».

– Люблю Моцарта, – сообщил Арни присутствующим. – Я поставлю эту запись. – Он вынул кассету из коробки и вставил ее в магнитофон, затем повертел ручки усилителя, пока не раздалось тихое шипение пленки, проходящей через головку. – Дирижирует Бруно Вальтер, – сообщил он своим гостям. – Большой раритет эпохи золотого века звукозаписи.

Из динамиков вырвались отвратительные крики и скрежет. «Словно мертвецы сотрясаются в судорогах», – с ужасом мелькнуло в голове Арни, и он бросился выключать.

Манфред Стайнер сидел на ковре, вырезая из журналов картинки и наклеивая их в новых сочетаниях, когда раздался шум. Он поднял голову и увидел, как Котт бросается к магнитофону. Однако двигался он так быстро, что был почти невидим: казалось, мужчина просто исчез из одной части комнаты и появился в другой. Мальчику стало страшно.