Екатерина Годвер - Иволга будет летать

— Я и мои сотрудники не боимся липовых угроз. И настоящих не боимся.

— При всем уважении, Всеволод Яковлевич, допустимый уровень опасности определять не вам, — сказал Каляев. — Ценность прогресса велика, но при прочих равных условиях не превышает ценности человеческой жизни: на этом принципе строится Содружество, и колониальные базы должны подчиняться его законам.

— У вас нет законных оснований требовать закрытия проекта или, тем паче, изымать искины, господин инспектор, — прорычал Смирнов. — Соображения Володина, без сомнения, будут интересны киберпсихологам и инженерам, но…

— Это не требование, а предложение, — перебил Каляев. — Но я советовал бы вам принять его. Никак не меньше, чем киберпсихологам, соображения Володина будут интересны прессе, как думаете? А так же подробности прошедшего расследования и то, что оглашенные якобы результаты — фальсифицированы. Пострадаете не только вы: полетят головы в авианадзоре, в генштабе, будет уничтожено доброе имя ваших сотрудников. Причем, заметьте, совершенно напрасно: после такого масштабного скандала и в свете предостерегающих комментариев отца-основателя, знаменитого академика, вашего преемника все равно вынудят закрыть проект, потому как никто наверху больше не захочет ступить на такую скользкую почву. Выбор за вами, Всеволод Яковлевич: вы сворачиваете ИАН добровольно или это сделают за вас после того, как вы погубите себя и всех причастных. Признаться, я предпочел бы первый вариант.

— Не думал, что вы такой мерзавец, Каляев, — процедил Смирнов сквозь зубы.

— Я инспектор по технической безопасности. Мой долг — обеспечить безопасность людей на колониальной базе Содружества и прикрыть балаган, который вы тут устроили, — сухо парировал Каляев. — Так каков будет ваш выбор?

Смирнову казалось, будто его сносит лавиной, безжалостной, неотвратимой. Его трясло от бессильной злости и отчаяния; все происходило слишком быстро, слишком неожиданно, слишком странно; казалось, он упускал нечто важное — но гнев и похмелье не давали собраться с мыслями.

Нужно было хоть за что-то зацепиться.

Взгляд Смирнова, лихорадочно метавшийся по залу, упал на инженера, который все так же молчал и хмурился.

— Игорь, для тебя все это что, не новость?! Ты знал про эту… «доминанту»?!

— Это основополагающий принцип работы мозга, — меланхолично сказал Белецкий, продолжая разглядывать носки своих ботинок.

— И что, что для нас из этого следует?! То, о чем говорит этот человек — правда?!

— Что именно?

— Не прикидывайся дураком! — рявкнул Смирнов. Внешнее спокойствие, с каким инженер принимал происходящее, было необычным, даже ненормальным. — Да что с тобой такое?! Ты понимаешь, как нас всех подставили?! Что нам конец?!

— Да. — Белецкий, наконец, поднял голову, но смотрел он куда-то мимо Смирнова. — Я понимаю. А вы ошибаетесь, Всеволод Яковлевич.

Инженер, совсем спав с лица, смотрел Смирнову за спину, туда, где с тихим жужжанием двинулась с места механическая рука-манипулятор и подвижные кронштейны видеосенсоров Иволги.

И в эту секунду Смирнов все понял.

Он рванул из кобуры лучемет и, пригнувшись, метнулся к кабине ИУ, на бегу переводя режим с оборонительного на боевой.

— Стой!!!

Годы лишили Смирнова ловкости, но и сенсорно-кинетическая система ИУ была не слишком проворна. Кронштейн с видеосенсором мощным ударом в грудь сбил Каляева с ног и придавил к земле, три механических пальца руки-манипулятора обхватили его горло — но в следующее мгновение Смирнов уже направил лучемет в раскрытый защитный короб.

— Назад! — Он упер ствол в тонкую оболочку, окружавшую кристаллические структуры. Иволга остановилась, но не отодвинула манипулятор ни на миллиметр. — Убери эту штуку, Птица. Убьешь инспектора — я расплавлю твой мозг до последнего кристалла, богом клянусь. Вы там живы, Каляев?

Каляев просипел что-то невнятное: манипулятор давил ему на горло недостаточно сильно, чтобы задушить, но не оставляя никакой возможности высвободиться; одного движения — одного импульса от погибающего кибермозга — было достаточно, чтобы раздавить ему гортань. Ситуация выглядела патовой: Иволга приказам больше не подчинялась.

— Вы все это затеяли, только чтобы спровоцировать ее? И специально сейчас не стали сопротивляться, чтоб вышло показательно… Браво! Я бы вам поаплодировал, да руки заняты, — зло сказал Смирнов. — Птица, какого черта на тебя нашло?!

— Почему вы препятствуете моей работе? — с обидой в голосе спросила Иволга. — Инспектор — проблема. Он хочет сделать то, отчего станет плохо всем здесь: вы сами подтвердили мой вывод минуту назад. Умерщвление противоречит человеческой морали, но я искусственное создание и не обязана всегда следовать моральным запретам. С учетом всех обстоятельств, это единственный способ помешать инспектору осуществить его пагубное намерение.