Роберт Абернети - Скальпель Оккама (сборник)

Хозяева второго ипподрома были вне себя от радости. Никогда в жизни у них не было такого количества участников. А хозяев первого ипподрома едва не хватил удар. Они хотели переговорить с нами. Они предложили оплатить дорогу самолетом, и я прилетел.

— Согласны ли вы обсудить условия, на которых снимете свою лошадь?

— Нет, не согласен, — ответил я.

— Не пойдет публика на эту скачку, — взмолились они. — И даже ваша лошадь их не приманит.

А думали они в это время про десять центов на доллар.

— Вы сильно ошибаетесь, — сказал я им. — Объявите, что чудо-лошадь выступит без дополнительного веса на побитие собственного рекорда, и у вас будут полные трибуны.

Они не имели законного права отменить скачку, и им пришлось согласиться.

По дороге домой я заглянул к Карвейлерсу. Мы долго беседовали и заключили соглашение.

— Дело выгорит, — сказал я. — Я уверен.

— Верно, — согласился Карвейлерс. — Выгорит, но только вам придется уговорить Бена один-единственный раз выступить на нем с весом в сто семьдесят фунтов. Нам необходимо до смерти перепугать всех лошадников.

— Я его уговорю, — пообещал я.

Приехав домой, я отвел Бена в сторонку.

— Бен, — начал я. — Любая ковбойская лошадь несет больше ста семидесяти фунтов.

— Да, но эти лошади не скачут милю в минуту.

— И все же он сможет проскакать в полную резвость, неся сто семьдесят фунтов, и это ему не повредит.

— У ковбойских лошадей и бабки, и суставы, как у рабочей скотины. Они совсем не похожи на чистокровных верховых.

— Да ведь и Орлик не похож, — заметил я.

— К чему все эти споры? Ты уже договорился, что он будет скакать без дополнительного веса.

— Это в первой скачке.

— В первой! Уж не собираешься ли ты заставлять его скакать две скачки подряд?

— Собираюсь, и вторая будет его последней скачкой. Я больше никогда не буду просить тебя скакать на нем с таким весом.

— Ты бы постыдился вообще просить меня скакать с таким весом.

Тут до него дошло, что я сказал.

— Последняя скачка? Откуда ты знаешь, что это будет его последняя скачка?

— Я забыл тебе сказать, что разговаривал с Карвейлерсом.

— Так, с Карвейлерсом разговаривал. Ну и что?

— Бен! — умоляюще сказал я. — Поверь мне. Посмотрим, что Орлик сможет сделать под ста семьюдесятью.

— Ладно уж, — проворчал Бен. — Но я не собираюсь его подгонять.

— Подгонять! — фыркнул я. — Ты пока что и удержать-то его ни разу не сумел.

Когда Рыжий Орлик легко пошел под этим весом, Бен удивился, а я нет. Бен проезжал его кентером [43] Кентер (англ.) — легкий галоп. с неделю, пока набрался храбрости послать в резвую. Орлик по-прежнему бил все рекорды, кроме своего собственного. И чувствовал себя отлично.

Когда мы заявили его на вторую скачку, все, кроме пятерых владельцев, забрали свои заявки обратно. Эти пятеро знали, что у них лучшие скакуны сезона, если не считать нашего жеребенка. Они думали, что, если Орлик после скачки на побитие рекорда и перелета в тысячу миль пойдет под весом в сто семьдесят фунтов, с ним еще можно честно потягаться.

На первом ипподроме Орлик скакал один, без веса, перед битком набитыми трибунами. Публика вскакивала с мест и орала от восторга, когда рыжий вихрь несся по дорожке наперегонки со стрелкой громадного секундомера, который установили в середине поля вместо табло тотализатора, Бен боялся за исход следующей скачки и поэтому дал ему улучшить предыдущий рекорд всего на одну секунду. Но этого было достаточно. Публика безумствовала. А я был во всеоружии перед последним сражением.

Вторая скачка пришлась на ясный, солнечный день. Дорожка была отменная. Места на трибунах были все распроданы, и в середине поля стояла толпа. Ложи прессы были битком набиты репортерами, которые горели нетерпением сообщить миру, на что способна чудо-лошадь. Публика в этот день в подсказках не нуждалась. Она поставила на него все, до последнего доллара.

Да, теперь это стало уже достоянием истории. Рыжий Орлик под весом в сто семьдесят фунтов опередил самую резвую лошадь на пять корпусов. Толпа снесла все загородки перед трибунами, пробиваясь поглазеть на Орлика. Ипподром потерял целое состояние, и у трех владельцев были сердечные приступы.

Остальные созвали совещание и стали умолять, чтобы мы сняли нашу лошадь с испытаний.

— Джентльмены, — сказал я. — Мы вносим свое предложение. Вы вчера заметили, что сборы на выступлении Орлика были самые большие в истории ипподрома. Понимаете? Люди готовы платить за то, чтобы посмотреть, как Орлик скачет наперегонки со временем. Если вы гарантируете нам по два выступления в сезон на каждом из крупных ипподромов и шестьдесят процентов сбора, мы согласны никогда не заявлять Орлика в остальных скачках.