Яна Завацкая - Перезагрузка

– Образованных людей мало осталось, – говорит она, – хороших педагогов ищут.

Я вспоминаю об Иволге. Она сняла угол у одного куркуля, и работу вроде нашла – но небольшую, тоже на четверть ставки. В лаборатории заводской – анализы какие-то делать. Могла бы, наверное, более серьезное место отыскать, но ведь Иволга всерьез занялась ГСО. Вместо того, чтобы о выживании думать, как все нормальные люди.

– А биолог там не нужен? Профессиональный.

– Спрошу, – Яра глядит с интересом, – А откуда ты знаешь профессиональных биологов?

– А у нас баба одна пришла в ГСО. Военная. Но по образованию была биологом до войны.

– Вот как, – начальница поудобнее устраивает протез на полу, – что же, спрошу. Может быть, и биолог пригодится. А тебе бы, Мария, не стрелять надо учиться, а школьные предметы изучать. Подумай о своем будущем! Война закончилась, это уже очевидно. Дальше будут строить, созидать. Появятся университеты. Богатых родителей у тебя нет, единственный шанс в жизни – получить хорошее образование. Станешь, например, врачом – врачи всегда нужны. Подумай о моих словах, Мария!

Я хмыкаю. Как будто я против – учиться! Если бы время было и возможности… А то ведь, кроме работы и ГСО, практически все время бытом занято, поисками еды. И не будешь крутиться – зиму не переживешь. Достаточно я поголодала, чтобы это как следует запомнить.

Да и где учиться? У Палыча уже я все усвоила, что его школа дает – там по 40, по 50 человек сидит, и все в основном читают с трудом. Не будет же он со мной отдельно заниматься.

Нет, странная она, эта баба Яра. Не знаю, чего ей от меня надо.

– Баб Яр, где мне учиться-то? Школы-то нет.

– Читай книги! Да, электронных приборов не достать, а бумагу давно сожгли на растопку, но если поискать – книги найти еще можно. Я же нахожу. Можно выменять, если знать, где.

Она стряхивает пепел в жестяное ведро-мусорку.

– И не называй меня бабой Ярой. Какая я тебе баба? Мне пятидесяти нет. Меня Ярославой зовут.

Возвращаюсь домой в темноте, но теперь это не так страшно. Ведь идти через город. У самой Комсомольской Площади мне патруль ГСО попался. Все новые – в лицо я ребят знаю, а так – нет. Отсалютовали друг другу и разошлись. Я пошла через темную площадь, асфальт наполовину выкорчеван, дома разрушены с одной стороны – а с другой постамент какой-то большой, там статуя была, а теперь ее снесло. А вот в Ленинском на площади, там один памятник сохранился, кстати. Я размышляла о том, что теперь с печкой делать. Скоро уж октябрь, надо будет топить. Купить буржуйку на барахолке можно, не вопрос, но у меня ни талонов, ни чего-то ценного нет. Прямо отчаяние иногда подступает, как подумаешь, как выживать дальше. И главное, обидно, ведь у нас с матерью уже все было, налаженное хозяйство, и печка была хорошая, каменную собрали за несколько бутылок самогона; мебель была уже, запасы в погребе. Ну хорошо, еды все равно не хватало, но хоть хозяйство собрали. И вот – все, пришли какие-то сволочи, которые ни дня не работали, и отобрали. И теперь как хочешь, так и выживай. Причем соберешь все снова – и придут дружинники, собаку убьют, дверь вышибут, им трудно, что ли, и опять на колу мочало – начинай с начала. Еще скажи спасибо, что в живых оставили. Обидно до ужаса.

Но отчаянию и обидам предаваться нельзя, сдохнешь. Надо думать, как жить. Подходя к дому, я уже в голове решение выстроила. Раз нельзя достать нормальную железную печку, остается что-то самой собрать. Очаг из камня. Маразм это, конечно, но у нас одну зиму был такой очаг, и ничего, пережили. А теперь ведь и зимы вполне сносные, терпеть можно. Надо только знать, как собирать, а я не знаю. В нашем доме печник один живет, берет только дорого. А можно в ГСО поспрашивать, кто-то из стариков вполне может помочь.

С этими мыслями я вошла в подъезд, освещенный полной луной через прореху в крыше и стене. Кара сверху зарычала.

– Ну тихо, тихо! Это я!

Собачий силуэт наверху, в лунном свете, вильнул хвостом и исчез. Я поднялась на свой этаж и тут же рефлекторно прижалась к стене и выхватила «Удав». В следующую секунду поняла, что зря, и пистолет опустила.

Это была очень маленькая фигурка. Ребенок. У нас в доме детей много, в лицо я их, конечно, не узнавала. Этот – не понять даже, девочка или мальчик – сидел, скрючившись, на ступеньке, прижавшись к стене.

– Ты чего тут сидишь? – спросила я. Ответа не было. Ну вот зачем я с ним заговорила? Я домой хочу, хлеба пожрать и отдыхать уже.

Я подошла к малышу, присела на корточки.