Рэки Кавахара - Васильковый гуру меча

— А это… Когда сражаешься, ни о чём не думая — это ведь не оно, да?

— Не оно. Конечно, когда ты в таком состоянии, ты не думаешь о том, что именно собираешься делать, но это всего лишь означает, что ты теперь управляешь аватаром целиком через контур воображения, а не через нервные импульсы. Иначе говоря, в твоих движениях проявляется воображение, хотя ты не можешь выразить его словами и мыслями. А я говорю о такой пустоте, которую можно достичь, лишь заглушив даже подсознание.

— Заглушить подсознание? Перед врагом? — пробормотал Харуюки, выпрямился и замотал головой. — Нет-нет, это совершенно невозможно! Даже когда я дерусь с друзьями, у меня сердце колотится как бешеное от адреналина, а уж в настоящей битве с настоящим врагом…

— Поэтому я и назвала это вершиной стиля, — мягко парировала Сентри, протянув руку и щёлкнув Харуюки по маске. — Чего бы я стоила, будь мой стиль простым? Я не говорю, что ты должен научиться этому прямо сейчас… Но ты должен освоить Синтез. Без этого ты не сможешь постичь Разрез, вторую вершину Универсального Омега-стиля.

“Сколько в этом стиле вершин?” — Харуюки так испугался, что вместо этого вопроса торопливо задал другой:

— Кстати… А в Ускоренном Мире есть другие стили?

— Разумеется, — Сентри невозмутимо кивнула и начала загибать пальцы. — Если брать самые известные, то первый среди них, разумеется, Бесконечный стиль Блу Найта, которому он учил Кобальт и Манган. Далее есть Айнский стиль Графит Эджа и его ученицы Лотос. Наконец, Платинум Кавалер вроде бы назвал своё искусство Фемто-стилем…

Харуюки было знакомо название только одного из этих трёх стилей — Айнского стиля Графит Эджа. Должно быть, это название означает “стиль света и тьмы” в честь двух мечей аватара — Люкса и Умбры, названия которых переводятся как “свет” и “тьма” соответственно. Если Черноснежка стала его наследницей, то рано или поздно придёт черёд Харуюки записаться в адепты Айнского стиля…

— Сентри…

“Ничего, если Омега-стиль не будет для меня единственным?” — думал спросить Харуюки, но понял, что даже ответ “нет” ничего не изменит.

— Можно мне ещё конфету? — спросил он вместо этого.

— Проси сколько хочешь.

Сентри что-то нажала в инвентаре, и на блюдечке появились две новых. Харуюки принялся хрумкать угощением, думая о далёком будущем.

После отдыха Харуюки по приказу Сентри до конца дня разминался, размахивая клинком вхолостую перед собой. Ночью он спал в одной из свободных комнат.

Настоящие тренировки начались со следующего дня и оказались намного труднее, чем Харуюки мог себе представить.

Первую половину дня он отрабатывал удары во дворе павильона с перерывами на тренировочные битвы против Сентри. После обеда они выходили наружу, где Харуюки либо рубил мечом крепкие объекты, либо охотился на Энеми Малого Класса, чтобы набирать очки и опыт настоящих битв. Это выматывало донельзя, однако после возвращения в павильон ему ещё предстояла полноценная дуэль против Сентри, в которой Харуюки неизбежно проигрывал и умирал. Через час, после его воскрешения, они ужинали, и дальше Харуюки спал до утра без задних ног.

Прошла неделя, вторая, а Харуюки по-прежнему не мог победить Сентри. Она больше ни разу не пользовалась Синтезом, но Харуюки не мог отразить ни единого удара мечницы, не говоря уже об успешных контратаках.

Центореа Сентри сражалась совсем не так, как прежние враги Харуюки.

Харуюки привык к тому, что в обычных битвах бёрст линкеры перемежали этапы движения и затишья. Секунды, когда они нападали, и секунды, когда замирали. Так повелось ещё с двумерных файтингов прошлого столетия, и только у Сентри граница между движением и затишьем была размытой. Даже нападая, она казалась неприступной, словно скала, и даже защищаясь, могла в любой момент перейти к атаке под неожиданным углом. Как бы Харуюки ни старался, она отражала его удары с такой лёгкостью, словно он нападал по написанному ей сценарию. Если бы Харуюки попросили описать движения Сентри, он бы назвал их “совершенно неуловимыми”.

Прошла третья неделя, затем четвёртая.

Харуюки продолжал ежедневно умирать. Случилось несколько Переходов, “Солонцы” сменились “Первобытным лесом”, “Эпидемией”, затем “Заводом”. Сентри прекрасно знала особенности каждого уровня, ставя крест на любых попытках Харуюки воспользоваться ими в своих целях.

Два месяца пролетели в мгновение ока. Третий тоже.

Харуюки никогда ещё не проводил в Ускоренном Мире так много времени подряд, и конечно же, он никогда так долго не тренировался. Тем не менее, ему казалось, что он топчется на месте, и из-за этого его постепенно одолевала паника.