Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

"Я стар, я стар", — билась у него в голове одна мысль.

Ему никак не удавалось дотянуться до своей правой руки, в которой был зажат пистолет, потому что мешал рюкзак на спине наседавшего Свободы. В ушах его раздавался какой-то крик, и он не мог понять — то ли это ветер, то ли галлюцинация, предшествующая обмороку.

Внезапно его левая рука наткнулась на что-то твердое. Пальцы нащупали выпуклую рукоять. Едва ли отдавая себе отчет в своих действиях, Коффин вытащил из кобуры пистолет Свободы и ударил им своего противника по виску.

Свобода выругался, выпустил из рук пистолет Коффина и схватился за свой.

Тем временем Коффин освободившейся правой рукой ударил его за ухом.

Свобода сразу осел, перестав цепляться за пистолет. Коффин разжал его руки и выбрался из-под него. Теперь они лежали рядом, уткнувшись лицами в смесь травы и земли. Какое-то животное с перепончатыми крыльями низко кружило над ними, пытаясь выяснить, в чем дело.

Ощущение оружия, зажатого в руках, заставило Коффина очнуться первым.

Он отполз на безопасное расстояние, а потом сумел даже встать.

К тому времени Свобода тоже пришел в себя и сел. Лицо его было белое, как мел, по шее струилась стекавшая с волос кровь. Он молча уставился на Коффина и смотрел на него так долго, что последний испугался, не нанес ли он ему какого-нибудь серьезного повреждения.

— С вами все в порядке? — прошептал он.

Его слова должен был унести порыв ветра, но Свобода, видимо, понял, что он хотел спросить, и ответил:

— Да. Мне кажется, что так. А как вы?

— Я даже не ушибся. Ни в малейшей степени, — дула пистолетов опустились.

Свобода хотел было встать, но Коффин тут же направил на него оружие:

— Не двигайтесь!

— Вы что — спятили? — прошипел Свобода.

— Нет. Я вынужден так поступить, хотя и не надеюсь, что вы когда-нибудь сможете простить меня. Когда мы вернемся домой, можете подать на меня официальную жалобу. Я выдам вам любую компенсацию, какая будет в моих силах. Но неужели вы не понимаете: Дэнни нужно найти во что бы то ни стало. А вы хотите прекратить поиски.

Исчерпав все свои силы, Коффин замолчал.

— Да мы так никогда не попадем домой, — сказал Свобода. — Вы сошли с ума. Поймите же это, наконец. Дайте сюда оружие.

— Нет, — Коффин не мог оторвать взгляда от крови на голове Свободы. И от седых прядей. Свобода тоже начал седеть.

"Мы одного рода, вы и я", — хотелось сказать Коффину. — "Мне понятны ваш страх, одиночество и усталость, ваши воспоминания о молодости и удивление от того, что молодость — лишь воспоминание, ваша затухающая надежда на хотя бы еще одну надежду перед моментом неизбежности. Мне тоже все это знакомо. Почему же тогда мы ненавидим друг друга?"

Но он не мог этого сказать.

— Чего вы хотите? — спросил Свобода. — Сколько еще времени мы должны здесь проболтаться, прежде чем вы поверите, что мальчик мертв?

— Еще несколько дней, — умоляюще простонал Коффин. Ему хотелось заплакать, и слезы стояли в его глазах, но он давно забыл, как это делается. — Я не могу сказать точно, сколько именно. Это мы потом решим.

Позже.

Свобода, не двигаясь, продолжал смотреть на него. Летучая тварь с крыльями птеродактиля негодующе заверещала над ними: пора бы, мол, и окочуриться, чего же вы медлите? Наконец, Свобода отцепил от пояса флягу, умылся, а потом долго пил.

— Должен признаться, я сам завтра собирался отобрать у вас оружие, сказал он, и лицо его исказилось гримасой.

— Должен ли я связать вас, прежде чем усну? — вздохнул Коффин.

— Вы способны даже и на это? Ведь я сильнее вас. Попробуйте отложить оружие и связать меня — увидите, что получится.

Коффин снова почувствовал приступ злобы.

— Есть и другой способ. Вы под моим руководством сделаете скользящие узлы, а потом сами в них заберетесь. А теперь вперед!

Свобода пошел на юг. Коффин следовал за ним на безопасном расстоянии.

Поиски в этом направлении имели чуть больше шансов на успех, чем если бы они пошли на север. Дэнни, вероятно, избрал такой путь, при котором ветер дует в спину, если он вообще дошел досюда. И если эта летучая тварь не прилетела сюда прямиком от его растерзанного трупа. Нет! Нельзя было допускать такие мысли.

По краю ущелья идти было легче, чем по лесу, и Скоро Коффин даже выработал определенный ритм шагов. Его сознание не воспринимало больше боль, жажду, голод и издевательство ветра. Ему нужны были только ноги, оружие и глаза: один — чтобы следить за краем пропасти, а другой — за Свободой. Сквозь пелену сознания он отмечал, как часто запинается и как медленно разливаются по небу сумерки, но ни то, ни другое не воспринималось им как нечто реальное. Он сам был чем-то нереальным, он не существовал, ни сейчас, ни прежде; не существовало ничего, кроме поиска.