Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

Хуруга осклабился. Мне показалось, я прочел его мысли: "Жди-дожидайся, скоро прибудет карательная экспедиция…"

Экран погас.

Мы расположились в глубокой, окруженной холмами долине, разрезанной черной лентой реки. Место для лагеря, на мой взгляд, было выбрано просто замечательное — в реке полным-полно рыбы, вода холодная, чистая; луга и перелески кишмя кишат всякой дичью. За несколько дней армия отдохнула и повеселела. Вот только барон не давал себе отдыха, думаю, он боялся остаться наедине со своими мыслями. Леди Катрин, оставив детей на попечение фрейлины, открыто разгуливала с Оливером Монтбеллом по территории лагеря. Они не таились, вели себя вполне пристойно, но сэр Роже, видя это, стремился забыться в делах.

На лоне природы, среди лесов и гор, мы чувствовали себя как у Бога за пазухой — крошечные палатки было не разглядеть с воздуха, а корабли наши, постоянно патрулировавшие над Дарвой, приземлялись в лесу, в стороне от лагеря. Стоило какому-нибудь вражескому судну приблизиться к нашему расположению, небесные патрули тут же обращали наглеца в бегство. Хуруга разумно предпочитал пассивное наблюдение.

Основная часть наших сил — тяжелые корабли, дальнобойные орудия и прочее — размещалась где-то в других местах, поэтому сэра Роже я видел не часто. Скитаться с ним в его военных предприятиях у меня не было ни малейшего желания, я предпочитал, оставаясь в лагере, продолжать занятия с Бранитаром, совершенствуя его английский и свой версгорский. Я даже организовал небольшие классы, обучая наиболее смышленых англичан туземной речи.

Барон же, экипированный захваченными в бою версгорскими машинами, которые он увешал щитами и вымпелами, совершал опустошительные набеги на одинокие селения мирян. Ни одно поместье не могло устоять супротив его армии, он грабил, жег, сея разорение и смерть. Много полегло версгорцев от его руки, однако не больше, чем было необходимо. Огромное число синелицых полонил он и содержал в трюмах грузовых судов. Всего пару раз аборигены оказали сопротивление, но что значили их пищали в сравнении с несокрушимой силой барона. Нескольких дней хватило, чтобы опустошить всю округу, развея прах несчастных землевладельцев по их собственным полям. Покончив с близлежащими селениями, сэр Роже некоторое время пропадал за океаном, подвергая бомбардировке заморские поселки.

Мне все это представлялось жестокой кровавой бойней, впрочем, не хуже той, что учиняли версгорцы на сотнях других планет. И все же, надо сказать, я не видел логики в действиях барона. Конечно, он поступал так, как принято в Европе, но, когда из корабля вываливали солдаты, тяжело нагруженные трофейным скарбом — золотом, серебром, тканями, прочими драгоценностями — опьяненные версгорским питьем, бахвалящиеся богопротивными подвигами, я невольно содрогался и спешил к Бранитару.

— Не многое в моих силах, — сказал я как-то ему, — но если барон вздумает уничтожить пленных, ему придется прежде снести мою голову.

Версгорец с любопытством посмотрел на меня.

— Почему вы заботитесь о нас?

— Как бы там ни было, — отвечал я, — все мы — твари Божьи…

Известие об этом разговоре дошло до сэра Роже, и он не замедлил меня вызвать. Проходя по расположению, я обратил внимание на свежевырубленную пленными просеку, сами они толпились тут же, словно овцы, прижимаясь друг к другу и переминаясь с ноги на ногу. Вокруг, наставив на них ружья, стояли часовые. Конечно, присутствие пленных служило нам защитой (версгорцы уже обнаружили лагерь, но сэр Роже позаботился, чтобы губернатор знал о наличии в нем пленных), однако при виде осунувшихся версгорских женщин с плачущими детьми на руках мое сердце сжалось и исполнилось скорбью.

Барон сидел на табурете и закусывал бараньей ногой. Лучи солнца, пробиваясь сквозь густую листву, играли на его челе.

— Что ж это, брат Парвус, — воскликнул он, — неужели вы настолько симпатизируете этим синерылым свиньям, что готовы сложить голову на плахе?

Я пожал плечами.

— Подумайте, милорд, как подобные деяния отягощают вашу душу…

— Что?! — Барон вскинул густые брови. — Оказывается, нынче грешно освобождать пленных?

Теперь пришел мой черед удивиться.

Сэр Роже продолжал с аппетитом уминать баранью ляжку.

— Оставим Бранитара и мастеровых, — проговорил он, — остальных — сегодня же в Дарову. Всех до единого, тысячи и тысячи. Как вы думаете, я считаю, сердце Хуруги растает от благодарности, а?