Айзек Азимов - Книга 1. Галактическая история часть 1 – «Рассказы о роботах» и другие рассказы [компиляция]

— Я здесь. Что взорвалось?

— Ничего не взорвалось. Кое-что покоробилось. Пошли, нам теперь нужно вниз. — Он промокнул кровь на лбу носовым платком и повел своих спутников вниз по лестнице.

Человек у консоли снял наушники и встал со стула. Он выглядел выжатым, как лимон, его перепачканное лицо было покрыто потом.

— Эта чертовщина началась при 82,8, босс, и почти застала меня врасплох.

— Ах вот как! — рявкнул Проссер. — Впрочем, в пределах допустимой ошибки, не так ли? Как там реактор? Эй, Стоддард!

Техник, которого окликнул Проссер, отозвался со своего места у реактора:

— Трубка пять сдохла. Понадобится два дня на замену.

Проссер довольно кивнул и сказал:

— Все сработало. Прошло в точности как должно было. Проблема разрешена, джентльмены. Все трудности позади. Пошли обратно ко мне в кабинет. Есть хочется. А потом — спать.

Проссер не возвращался к интересующей всех теме до тех пор, пока не оказался за столом в своем кабинете и не откусил разом чуть ли не половину бутерброда с паштетом. Проссер обратился к Бирнему:

— Помнишь работу по устойчивости пространства, которую мы делали в июне? Тогда ничего не вышло, но мы продолжали копать. Финч на прошлой неделе нашел зацепку, а мне удалось понять, в чем дело. Все стало на свое место, пошло как по маслу. Никогда не видел ничего подобного.

— Давай рассказывай, — ответил Бирнем спокойно. Он достаточно хорошо знал Проссера, чтобы не выказывать нетерпения.

— Ты же видел, что произошло. Когда поле переходит за 83,42 миллиметра, оно становится неустойчивым. Пространство внутри не выдерживает. Оно выпячивается, и поле взрывается. Бум!

У Бирнема отвисла челюсть, а ручки кресла, в котором сидел Орлофф, заскрипели под стиснувшими их пальцами. Секунду царила тишина, а затем Бирнем слабым голосом спросил:

— Ты хочешь сказать, что создание более сильных полей невозможно?

— Ну почему же. Создать их можно. Но чем они плотнее, тем неустойчивее. Если бы я включил двухсотпятидесятимиллиметровое поле, оно просуществовало бы одну десятую секунды. Потом бум! Вся станция разлетелась бы на части. И я вместе с ней. Практик-умелец именно это и сделал бы. Ученого предупреждает теория. Нужно работать осторожно — как я. Никакого ущерба.

Орлофф засунул монокль в карман и сказал дрожащим голосом:

— Но если силовое поле — это взаимодействие между атомами, то почему сталь не взрывается — ведь между ее атомами связи очень сильны, а пространство при этом не выпячивается. Здесь какое-то противоречие!

Проссер бросил на комиссара недовольный взгляд:

— Никакого противоречия. Критическая величина зависит от количества генераторов поля. Каждый атом стали сам является таким генератором — в каждой унции стали таких генераторов триста миллиардов триллионов. Если бы мы могли использовать такое же количество… На практике наш предел — сто генераторов. Это дает критическую величину всего в 97 или около того.

Проссер вскочил и продолжал говорить с неожиданным воодушевлением.

— Нет, проблемы больше не существует. Абсолютно невозможно создать силовое поле, которое могло бы противостоять давлению в одну атмосферу больше сотой доли секунды. О давлении атмосферы Юпитера и думать нечего. Так говорят холодные цифры, а эксперимент подтверждает это. Пространство не выдержит!

Пусть юпитериане стараются хоть до посинения. Им не удастся покинуть планету! Это окончательно! Навсегда! Навсегда!

Орлофф спросил:

— Господин секретарь, могу я послать отсюда сообщение? Я хочу передать на Землю, что возвращаюсь со следующим кораблем и что юпитерианской проблемы больше не существует — отныне и навсегда.

Бирнем молчал, но облегчение, отразившееся на его лице, когда он пожимал руку комиссару, сделало его почти красивым.

А доктор Проссер повторял, по-птичьи кивая головой:

— Это окончательно! Навсегда!

Хэл Таттл посмотрел на капитана Эверетта, командира космолета «Прозрачный», новейшего пополнения флота компании «Комета», когда тот вошел в обсервационную рубку на носу.

Капитан сказал:

— Только что получено сообщение из штаб-квартиры в Таксоне. Мы должны забрать комиссара по делам колоний Орлоффа из Юпитерополиса на Ганимеде и доставить его на Землю.

— Хорошо. Других кораблей поблизости нет?

— Нет. Ведь мы вдалеке от обычных маршрутов. О нас впервые узнают в Солнечной системе, когда «Прозрачный» сядет на Ганимеде. Это будет сенсация — величайшая сенсация со времен первой высадки на Луне. — Голос капитана неожиданно приобрел заботливую интонацию. — Что-нибудь не так, Хэл? Ведь это твой триумф!