Владимир Контровский - Крик из будущего

В этой фантасмагории звуков, красок, запахов и сверхощущений потеряться было проще простого - нельзя объять необъятное, - и Вестников спасало от полного растворения в Мировом Зеркале только то, что они крепко держались за руки - в прямом и переносном смысле, - составляя единое целое.

Конечно, им помогали. Несколько лучших ведуний и эрудитов племени, специально выделенных Старшими, поддерживали Избранных, сменяя друг друга. Маги-помощники вели Муэт и Хока, щедро питая их заранее приготовленной Силой, послушной и мягкой, которая так хорошо подходит для лепки нужных форм, наполняющих сложнейшую чародейную вязь. Но основное - основное делали они. Вдвоём - о том, что подобное было бы по плечу любому из них в одиночку, не могло быть и речи. Отец-Воевода и Мать-Ведунья не ошиблись в этой паре - молодые орты оказались именно теми, кого так ждали Уцелевшие.

Всего через несколько дней Вестники освоились с непривычным. Они перемещались в слоях Мирового Зеркала с лёгкостью скользящих под водой океаноидов, ориентировались в его бесконечном многообразии и теперь тянулись - искали следы, предшествовавшие Самой Страшной Войне в породившем их Мире. Несколько раз им казалось - вот оно, нашли, но нет, трепетная нить ускользала, и всё приходилось начинать сначала. Однако в конце концов умение и упорство победили, и Вестники с уверенностью могли сказать себе и молчаливо ждущим Старшим: мы настроились . Но это было только началом великого дела.

Подключение к наиболее удобному для восприятия давно умершими Разумными слою Зеркала являлось необходимым условием, но недостаточным. Да, Весть должна была дойти до способных принять её незадолго до катастрофы, когда болезнь обострилась - несколькими десятилетиями раньше на неё не обратили бы особого внимания (подумаешь, очередное мрачное пророчество, сколько их уже было!).

Признаки надвигавшегося бедствия должны были оформиться и сделаться различимыми - для тех, кто способен видеть и думать. Но надо было учесть, что магией в те времена владели единицы (да и тех считали то ли фокусниками, то ли сумасшедшими, то ли откровенными обманщиками). Весть должна была высветиться ярко, подобно огню тревожного костра в бесприютной ветреной ночи; костра, возвещающего о приближении беспощадного врага; костра, огонь которого заметили бы многие.

Впечатывать в Мировое Зеркало информацию о происшедшем - и о продолжавшем происходить - не имело смысла. Зеркало впитывало всё (до мельчайших подробностей) само по себе - на то оно и Зеркало. Весть - это помеченные сведения о случившемся, выделенные магией из огромного количества непрерывно вбираемых хранилищем мудрости Вселенной следов непрерывно происходящего во всём Мироздании. И Весть не должна была остаться незамеченной - иначе зачем её посылать? Весть имела своего получателя - или получателей, - пусть даже его - или их - имена были неизвестны ни Хоку, ни Муэт.

И Вестники работали, подсвечивая заранее выбранные пласты Мирового Зеркала и ориентируя их точно на начало третьего тысячелетия от появления в умиравшем ныне Мире посланца Внешних, который затем был признан богом. Это походило на детскую игру, - если сравнение спасения семени Разума с игрой ростков-малышей допустимо, - в которой солнечный зайчик отбрасывается блестящим прозрачным камешком с гладкой поверхностью или металлической пластиной в нужном направлении: туда, где его непременно заметят.

Избранные не замечали творившегося вокруг них самих - привычный мир Катакомб стал для них каким-то далёким и почти нереальным. Только теперь Муэт и Хок смогли по достоинству оценить проявленную Матерью-Ведуньей заботу - к вечеру, когда они выходили из Зеркала, сил у них оставалось только друг для друга: сотворить даже простенькую еду или пополнить запас энергии напрямую самостоятельно молодые орты уже не сумели бы.

Но еда для них заботами няньки была приготовлена - орты не пренебрегают обычной пищей, как не пренебрегают издревле известными способами её добычи, - и маленький каменный грот в стене Большого зала Катакомб казался им настоящим дворцом. Да, дворцом, который создан только для них двоих; дворцом, наполненным до краёв мягкой и тёплой магией жилища двух любящих друг друга Настоящих Разумных. И здесь они оставались вдвоём - всё остальное на время переставало существовать.

Мать-Ведунья и Отец-Воевода (которых, как теперь знали Вестники, звали Азуль и Вермей) редко появлялись в зале. Их непосредственная помощь в Великой Волшбе так и не потребовалась, и Муэт с Хоком прекрасно понимали, что забот у Старших Магов народа гор более чем достаточно. Забота о Мире, которому, возможно, ещё только предстоит родиться - дело благое, но кому-то же надо позаботиться и о Мире уже живущем, пусть больном, но не желающем умирать. В этом Мире оставался Город, и оставались его обитатели, отнюдь не отказавшиеся от своих планов и упрямо добивающиеся своего. Забота о будущем прошлого лежала на плечах Избранных, а о будущем настоящего заботились другие.