Роберт Уилсон - Хронолиты

Я не представился, незаметно нырнув в глубину зала. Это не была в точности двенадцатишаговая терапия, но что-то очень похожее. Пятеро новых гостей назвали себя и рассказали о своих проблемах. У четверых из них за последний месяц пропали дети, связавшись со сторонниками куанистов или хаджа. Одна не видела свою дочь уже больше года и искала место, где могла бы поделиться горем… Не то чтобы она уже перестала надеяться, настаивала женщина, совсем нет, просто очень, очень устала и думала, что если просто поговорит с кем-нибудь, то что-то изменится и она сможет спать по ночам.

Раздались сдержанные, сочувствующие аплодисменты.

Затем снова поднялась Регина Ли и зачитала распечатанные новости и свежие данные: о вернувшихся детях, о новых маршах куанистов на западе и юге, о грузовике с несовершеннолетними паломниками, перехваченном на границе с Мексикой. Я кое-что записал для себя.

После этого собрание приобрело более приватный характер: участники разделились на «секции» для обсуждения «стратегий преодоления», а я тихо выскользнул за дверь.

Я бы отправился прямо в мотель, если бы не женщина, сидевшая на ступенях церкви и курившая сигарету.

Примерно моего возраста, она выглядела изможденной, глубоко погруженной в размышления. Ее короткие волосы блестели в свете уличных фонарей. Она окинула меня мрачным взглядом.

– Простите, – сказала она автоматически, гася сигарету.

Я ответил, что все в порядке. Недавно принятый закон запрещал продажу табака без рецепта и справки о наркозависимости, но я считал себя человеком широких взглядов – я вырос во времена легальной табакоторговли.

– Вам хватило? – спросила она, махнув рукой в сторону церковной двери.

– Пока да, – ответил я.

Женщина кивнула:

– Регина Ли многим приносит пользу и, видит Бог, она непоколебима. Но мне не нужна такая помощь. Во всяком случая, я так считаю.

Мы познакомились. Ее звали Эшли Миллс, а ее сына – Адам. Адаму было восемнадцать, он был глубоко вовлечен в местную сеть куанистов; он пропал шесть дней назад. Как и Кейтлин. Поэтому мы сопоставили наши сведения. Адам оказался связан с молодежным подразделением комитета, в который входил Уит Делахант, и с рядом других радикальных организаций. Так что они с Кейт, наверное, знали друг друга.

– Это совпадение, – сказала Эшли.

Я ответил, что совпадений не бывает.

Когда Регина Ли закончила собрание, мы еще разговаривали; люди начали расходиться, оттесняя нас с церковных ступеней. Я предложил выпить кофе где-нибудь поблизости – она жила рядом.

Эшли окинула меня задумчивым взглядом, откровенным и немного пугающим. Она показалась мне женщиной, которая не питает никаких иллюзий по поводу мужчин. Затем она ответила:

– Ладно. Рядом с аптекой есть круглосуточное кафе, прямо за углом.

Мы отправились туда.

Было очевидно, что живет Эшли небогато. Ее юбка и блузка, казалось, были куплены в «Гудвилл» [20] Популярная в США сеть секонд-хендов. – аккуратные, но далеко не новые. Но она носила их с каким-то природным, а не наносным достоинством. В кафе она начала отсчитывать долларовые монеты, чтобы заплатить за свой кофе; я велел ей не беспокоиться и бросил на стойку свою карту. Она снова очень внимательно на меня посмотрела, затем кивнула. Мы нашли тихий столик в углу, подальше от трескотни видеопанелей.

– Вы хотите знать о моем сыне? – спросила она.

Я кивнул:

– Но это не должна быть очередная «секция» Регины Ли. Что я на самом деле хочу узнать, так это – как помочь своей дочери.

– Я ничего не могу вам обещать, мистер Уорден.

– Мне это все говорят.

– И они правы, как это ни печально. По крайней мере, исходя из моего опыта.

Эшли родилась и получила образование в Южной Калифорнии, приехала в Миннеаполис и работала регистратором в приемной у своего дяди-ортопеда. Он уже умер от аневризмы. Прямо в регистратуре она познакомилась с Такером Келлогом, программистом, специализировавшимся на инструментах и красителях, и в двадцать лет вышла за него замуж. Такер ушел из семьи, когда их сыну Адаму было пять. И с тех пор не появлялся. Эшли подала на развод и могла бы отсудить алименты, но не стала. Ей было лучше без Такера, призналась она, без малейших напоминаний о нем. Десять лет назад она вернула свою девичью фамилию.

Своего сына она любила, но тот был сущим наказанием.

– Между нами родителями, мистер Уорден, временами я доходила до отчаяния. Даже когда Адам был маленький, его трудно было удержать в школе. Я понимаю, никто не любит школу, но в любом случае, все равно приходится ходить туда каждый день, из чувства долга или опасаясь последствий, да не важно почему. У Адама никаких таких чувств не было. Его нельзя было ни запугать, ни пристыдить.