Антон Перунов - Всадники

— Так может купить стоит? — Задала логичный вопрос трактирщица.

— Да я не прочь, только не так и просто под мои стати коня отыскать…

— А я тут озаботилась и подыскала вам одного гнедого. Пять лет отроду, рослый, крепкий, не так быстр и поворотлив, как Буран, но все же очень вынослив и силен. — На этом рассказ о статях коня не завершился, напротив, Марфа проявив глубокие познания в лошадях и их характеристиках, с интонациями настоящего барышника принялась расхваливать жеребца.

Орлик слушал голос Марфы, не забывая поглощать вкуснейший завтрак, который куда сильнее напоминал полноценный обед и решал про себя, сколько же запросит за гнедого красавица-трактирщица.

— И сколько же стоит этот скакун?

— Хозяин не дорого попросил, из уважения к вам, господин Орлик, я ведь рассказала ему, кто будет новым владельцем Кречета, так зовут коня.

У Миколы закралось подозрение, что сейчас ему назовут сногсшибательную сумму, а отказаться будет уже не ловко, после стольких лестных слов о нем…

— Так сколько, Марфа?

— Цена Кречета — двадцать золотых, господин Орлик. Всего ничего.

У Миколы отлегло от сердца. Сумма, спору нет, не малая, но на такую покупку у него достаточно монет в кошеле, не надо и у князя требовать из общей казны.

— Ясно. Хозяйка, а где ж его посмотреть можно, этого чудо-скакуна? Тогда уж и решать будем.

— Здесь, в конюшне стоит, сам хозяин, Федот, пригнал еще на рассвете.

«Ого, ловко сработано» мелькнуло в голове Орлика, «Главное, чтобы конь того стоил» решил он окончательно для себя.

— Ну, спешки с этим нет никакой, ты вот что мне Марфа… Шатун вчера сказал, если будет в нем нужда у князя, к тебе обращаться.

— Да что вы, господин Орлик, нешто я ему хозяйка? Сам по себе, разве что дам вам провожатого, чтобы к хутору Трогга вывел, он сегодня здесь не появится, вчера предупреждал, что будет у себя сидеть.

— Хорошо, мне этот твой провожатый скоро понадобится, вот доем все, что на столе есть и пойдем коня смотреть, а там и поедем уже…

— Поняла, сейчас позову, пусть готовится.

Марфа деловито поднялась из-за стола и скрылась в дверях поварни.

Микола дочиста подмел все со стола, как и обещал, расплатился и поднявшись направился к выходу.

На дворе к нему присоединилась сама Марфа и худощавый паренек, лет семнадцати-восемнадцати.

— Это мой племянник Дмитрий, он с вами поедет. А Кречет вот там стоит, Митюша, выведи коня, будь добр.

Племянник резво проскочил в конюшню и вскоре вывел на двор мощного коня, с красивыми, выразительными глазами, крупной, горбоносой головой, мощной с низковатым поставом шеей, широкой, глубокой грудью, средней холкой и крепкой, мускулистой спиной. Росту в холке у темно-гнедого жеребца было добрых девять пядей [2] Сто шестьдесят сантиметров на наш счет, (прим. автора). , движения отличались плавностью и свободой, в целом, гнедой Орлику пришелся по нраву и он не стал этого скрывать. Подойдя к Кречету, он спокойно и ласково приговаривая огладил его гриву, шею, угостил припасенным в корчме куском лепешки, конь с благодарностью и вниманием глянув на нового, неизвестного человека, благодушно, без настороженности фыркнул.

— Гляди-ко, сразу признал. А ведь другого и не подпустит, особенно чужого… — Услышал Микола комментарий Марфы.

Повернувшись к ней, он уже твердо намерившись купить гнедого, спросил:

— Цена была названа только за коня или вместе с седлом и упряжью?

— Коли берешь его, то и седло твое, — довольно улыбаясь ответила Марфа, и подала знак племяннику, который не мешкая передав уздечку в руки Миколы, побежал на конюшню за упряжью. Русин не стал тянуть и тут же отсчитал двадцать монет, расплатившись с трактирщицей.

Седло, привычный русинский арчак, вынесенное Митюшей было не новым, но Микола был этому даже рад — сидеть на необмятой коже не слишком ловко и приятно. Лично затянув подпругу, Орлик уселся в седло и уже с высоты своего нового, всаднического положения оглядел двор и людей, собравшихся вокруг.

Дмитрий также быстро снарядился в дорогу и на своем Чалом неспешной рысью поехал в сторону замка. Микола прощаясь, еще раз махнул рукой в сторону Марфы и направил своего Кречета следом за проводником.

Брадан, переодевшись в преподнесенный ему русинами наряд — совсем новый бешмет тонкого синего полотна, чекмень — из коричневой шерсти, высокие, мягкие сапоги, выглядел нарядным и помолодевшим. Только бледность еще разливалась по лицу, из-под шапки виднелась белая повязка. Заметно было, что слабость и хворь не до конца его оставили. Но, оказавшись в седле пусть даже и простой, а не чистопородной горской лошади, он сразу преобразился. Исчезла неуверенность в движениях, появилась гордая осанка, взгляд стал твердым и радостным. Лошадь его слушалась без понуканий, словно и она почувствовала и прониклась его настроением.