Антон Перунов - Всадники

— А что за дружина? — спросила Марица, — Откуда они?

— Этого не знаю, но главный у них — из знати, Митроха с ним и разговаривал, говорит, что князь, но откуда ему знать, брешет небось.

Одна из помощниц окликнула хозяйку, сказала:

— Марфа Андреевна! Первый посетитель в двери стучит, пустить или пусть обождет?

— Кто это, Алька? — Деловито осведомилась Марфа. — Шатун, небось, любит прийти пораньше, пока нет никого!

— Да, Марфа Андреевна! Он это. Пускать?

Марица поднялась из-за стола, стала прощаться:

— Пойду я, Марфа. И у вас дела и мне уже пора. За угощение — спасибо, лучшие пироги у вас!

— Ну иди, девонька. Да тетке привет передавай. Лучшие сыры-то у нее!

— Непременно передам.

Марица вышла из таверны через ту же заднюю дверь и, прихватив тележку, пошла обратно к дому тетки. Видела как у главных дверей Шатун ругается с Митюшей, порадовалась, что не до нее сейчас племяннику Марфы, а то вечно пристает с расспросами, в глаза заглядывает…

Солнце уже высоко поднялось, теплый ветерок едва колыхал ветви придорожных березок. Возле церковных ступеней дремал на солнце большой полосатый кот. Заливались пением птицы. Стая воробьев клевали крошки возле лавки пекаря, готовые в любую минуту сорваться с места. Здесь им всегда находилось, чем полакомиться. Собака мясника, уныло смотрела на прохожих большими влажными глазами, тяжело дыша, высунув язык. Девушка не спеша идя по главной улице Гребенска, раскланивалась с ранними прохожими, думала о приезде молодого графа.

Во дворе ее встретил малец Тимошка, радостно улыбаясь прокричал:

— Марица! Малинка теленочка родила! Пойдем смотреть. Тинка уже там!

— Пойдем, богатырь, — улыбнулась Марица, пристраивая тележку возле крыльца, — покажи мне это чудо. Как назвали то?

— Черныш. Он черненький весь. Пошли же скорей!

Адам проснулся привычно рано. Узкое окно-бойница забранное частой решеткой было распахнуто, впуская бодряще-прохладный горный воздух. Солнце заполнило комнату, играя на цветных стеклах, отражаясь от полированного камня стен и пола. Деревянная кровать, умывальник, массивные шкаф и сундук, небольшой столик на резных ножках. На стене у кровати висел большой ковер зеленовато-желтых тонов с цветочным узором. Борут поднявшись с кровати прошел к окну и бросил взгляд на раскинувшийся снаружи вид.

Долина расчерченная аккуратными лоскутками обработанных полей. Ровные ряды деревьев по границам участков, серебрящаяся, вся в пенных бурунах речка, замысловато петляла, образуя заводи и мысы. Здесь, в долине Ужица — едва больше ручья — можно переступая по камням перейти ее не замочив сапог, а вот ниже, на востоке, она становится полноводным потоком, через добрые три сотни миль впадая в океан.

Городок вдалеке уже жил своей жизнью, над трубами поднимался дымок, хозяйки разжигали печи, готовя завтрак своим семьям. По улице медленно шли почти неразличимые вдали коровы, ведомые на пастбище пастухом. Все это до боли напомнило Адаму родное Пятиградье. Родовой замок Борутов, в котором прошло его детство и юность располагался в такой же живописной и мирной долине.

От пользования рукомойником Борут хотел отказаться, но коснувшись подбородка, убедился, что щетина уже заметно отросла. Пришлось доставать бритву и крошечное круглое зеркальце, мылить и привычно скоблить лицо. Времени это занимало не много — весть секрет в том, чтобы не забывать и не позволять бороде слишком отрастать. Вот тогда трудов по ее снятию становилось не в пример больше.

Закончив с бритьем, Адам в одних штанах и сапогах, прихватив лишь перевязь с шашкой вышел из комнаты, и оказался в широком сумрачном коридоре. Постучав в соседние двери, за которыми мирно спали его товарищи он, не дожидаясь их, прошел вниз. На дворе было еще прохладно, длинная тень от крепостной стены, накрывала плац. Князь бодро прошагал к кринице — глубокому колодцу в самой середине двора. Перевязь удобно разместилась на рукояти колодезного ворота. Вытянув ведро ледяной воды, он, склонившись, умылся, а затем просто опрокинул все ведро себе на спину.

Довольно оскалившись и ухнув, Адам встряхнулся и, обтерев руки о полотенце, выхватил шашку, начав неторопливый и плавный танец с оружием. На дворе появились остальные русины, повторив всю процедуру следом за своим командиром. И вот несколько минут спустя пятеро воинов разминаясь со свистом рассекали воздух шашками. В какой-то миг недавно одиночный танец перерос в круговой, и раздался лязг и звон оружия без суеты направляемого руками князя и его дружинников.