Пол Корнелл - Времяточец - Откровение

— Но как? — вскрикнул Саул. — Я же видел, как тут всё разрушилось! Я видел!

— Смотрите! — вскрикнула Эмили и бросилась туда, где лежала Эйс.

Девушка шевелилась, она поднесла руки к лицу. Она резко встала и осмотрелась.

— Доктор? — спросила она.

Эмили вдруг обняла её, и Эйс тоже обняла женщину.

— Вы пришли спасать меня, — ахнула Эйс. — Он таки сделал это, старый дурак. Он пожертвовал собой, чтобы вернуть меня!

Секунду обе женщины стояли и смотрели друг на друга. Затем они обе всхлипнули и снова обнялись. Их тихий плач начал перемежаться захлёбывающимся смехом.

Питер хотел что-то сказать, но, приложив руку к щеке, обнаружил, что он тоже бесконтрольно всхлипывает. Он сел рядом с женщинами и обнял их обеих.

Трэло стоял чуть в стороне, мысленно обнимая Саула. В течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме слёз благодарности.

— Страх всех нас делает спутниками, — прошептал он через какое-то время.

Вся вселенная. С такого расстояния она кажется такой спокойной.

Внутри этой сферы были битвы, конфликты, яркие приключения. Здесь, в пространстве за пределами звёзд, теперь были только мир и спокойствие.

Если он вернётся, ему снова придётся сражаться.

Он мог остаться здесь, наедине с космосом, не сталкиваясь с ним на уровне индивидуумов. Он мог сохранить это отстранённое ощущение масштаба, наслаждаться настоящим спокойствием.

Единство и спокойствие или конфликт и боль.

Доктор посмотрел на звёзды и вздохнул.

Что же, боль так боль.

— Его больше нет, — Эйс утёрла лицо рукавом. — Но ничего, это ничего. Он прикончил Времяточца… Наверное.

— Мы многим ему обязаны, — сказал хоровой голос Саула. — Я проверил вещание и, похоже, что взрыва, который уничтожил деревню, никогда не было.

— Какого взрыва? — спросила Эйс.

— Вот именно, — ответил Саул.

— Я должен написать статью для Королевского Общества, — пробормотал Питер. — Всё, что с нами произошло, всё это… — он размахивал руками.

— Нет, дорогой, — тихо сказала Эмили, всё ещё обнимая одной рукой Эйс. — Они тебя в дурдом отправят. Лучше я напишу роман.

— Что может быть лучше дома, — вздохнула Эйс, похлопала Эмили по руке, высвободилась из её объятий и пошла к дверям. Она выглянула наружу. Её прошлое вернулось, в полной сохранности, превосходный каталог приятных воспоминаний, людей и мест. — Так, во всяком случае, говорят. И это правда. Может быть, есть места и получше, но нигде больше так не пахнет, не чувствуется так…

— Я так с ним толком и не познакомилась, — Эмили подошла к ней ближе. — Но Доктор произвёл впечатление хорошего человека.

— Да, вот этого он тоже так и не понял, — Эйс наблюдала за голубем, севшим на могильную плиту на погосте. — Он очень хорошо знал, что такое хорошо, но никогда не понимал, что такое быть человеком. Я не знаю, почему я сейчас такая счастливая. Может быть, через несколько дней я начну плакать?

— Может быть, — улыбнулась Эмили. — Но у меня такое чувство, что он всё ещё где-то там.

Эйс смотрела на надвигающуюся дымку, щурясь против низкого зимнего солнца.

— Где-то…

Она услышала знакомый звук, далёкий, как звуки на пороге сна. Может быть, это было всего лишь воспоминание, но оно столько для неё значило. Оно означало свободу и любовь, распространяющуюся на чужих, на аутсайдеров и на угнетённых. Этот звук не терпел ненависть и насилие, но не мог молчать перед лицом зла. Вот почему он звучал, прорывался сквозь время. Эйс казалось, что этот завывающий скрежет приносит откуда-то издалека рождественский ветер, он был словно легенда, такая же глупая и сильная, как Санта Клаус.

Но звук был настоящий. Его громкость нарастала с каждой секундой.

Эйс обернулась, улыбаясь во все зубы.

— Нет, — сказала она. — Не может быть.

ТАРДИС с рёвом появилась в проходе между скамьями, вспыхнула фонарём на крыше и замолчала, издав последний стук. Секунду спустя распахнулась дверь.

— Доктор! — крикнула Эйс.

Доктор вышел, шатаясь, держась за голову, крича что-то невразумительное.

— Так дай же мне взять розу, что растёт внутри, под поверхностью, — орал он. — Позволь мне силу и не прятаться, или дай мне друга, ищущего ложь… — с огромным усилием он приблизился к ребёнку, которого держал на руках Трэло, и прижался лбом к его лбу. — И пусть мой разум больше не воюет!

Между лбами вспыхнул голубой разряд. Доктор откинулся и посмотрел на ребёнка.

Тот стал словно одержим. Его ручки сжались в кулачки, он огляделся по сторонам, его словно впервые наполнил разум.