Пол Корнелл - Времяточец - Откровение

Если профессор мог победить Времяточца, но не мог вернуть ей жизнь, может быть, она будет жить такой же загробной жизнью, как его старые воплощения; немножко в Берлине 1930-х, сражаясь с фашистами, флиртуя со всеми, кого ей доводилось встречать.

Подойдя поближе, Эйс насчитала три фигуры, собравшиеся вокруг котла. Вспомнив уроки английской литературы и десяток юмористических скетчей, она догадалась, что она может сейчас увидеть.

Вокруг котла стояли три женщины. Молодая девушка со светлыми локонами, чуть моложе Эйс, рубенсовская женщина с тёмными глазами и тёмно-рыжими волосами, и старуха с белоснежными волосами. Они подняли головы, глядя на приближавшуюся Эйс.

— Привет, вы тут где-нибудь совесть не видели?

— Она пришла, — прошептала старуха.

Эйс поняла, что это будет непросто.

— Подойди сюда, детка, — пробормотала взрослая женщина с лёгким северным акцентом. — Мы должны показать тебе кое-что.

Странно, но рядом с ними Эйс чувствовала себя как дома, словно они были старыми друзьями, которых она не могла вспомнить. Она подошла к котлу.

— Ладно, но только на минутку.

— Посмотри в котёл, — хихикала девушка.

Эйс посмотрела. Вначале она увидела только своё лицо, отражённое в воде. Затем там появилось ещё что-то, что-то далёкое. Дерево. Огромное дерево, которое поднималось выше, чем показывал котёл.

— Что это? — прошептала она, хотя подозревала, что знает ответ.

— Это омфалос, детка, мировое дерево, — пробормотала старуха. — Это самый центр группового разума Доктора, фокус всего, чем он есть, был, и будет.

— Особенное место, значит, — сказала Эйс. — Как мне туда попасть?

— Иди по дороге, — вздохнула взрослая женщина. — И не позволяй себе отвлечься, сестра. Есть много способов сбиться с пути. Доктор это прочувствовал на своей шкуре.

Эйс увидела кирпичную дорогу, уводящую вдаль. Она пошла к ней, а затем обернулась:

— Слушайте, я не могу не спросить. А кто вы такие?

— Мы женские стороны Доктора, начала девы, матери, и старухи, — прошептала Мать. — Он давно уже позабыл о нас. Во многом нашу роль для него исполняешь ты. Вот почему ты здесь, чтобы сделать то, что Доктор должен был сделать сам.

— Как обычно, значит, — Эйс вышла на дорогу и пошла.

Пройдя около километра, Эйс подумала, что местность тут довольно невзрачная. Дорога уходила вдаль, вокруг были зловещие угловатые скалы, и Эйс это снова напомнило компьютерную игру. Что же, в этом была своя логика. Это место, как и компьютерные игры, было отображением реальностей, которые в ином виде были бы людям непонятны.

— Дорри! — раздался крик из-за одной из скал недалеко от дороги.

Да, конечно, именно этого в первую очередь и следовало ожидать. Эйс стояла на месте.

Из-за скалы вышла Одри, мама Дорри… нет, Эйс. Она брела вперёд, протянув дочери руку.

— Дорри, я так давно по тебе скучаю. Ты была так далеко.

Она была в точности такая же, как всегда, её голос дрожал от эмоций, которые она не могла проявлять, готовая дать все объяснения, которых её дочь никогда не слышала. Эйс заметила, что обутые в тапочки ноги матери проваливаются. Почва между ней и дорогой была зыбкая. Шаг за шагом она всё глубже погружалась в песок.

— Слушай, я знаю, что ты иллюзия, но ты всё-таки лучше вернись, а? Ты не хочешь меня видеть.

Возле самой дороги Одри погрузилась по шею.

— Дорри, пожалуйста, — плакала она. — Пожалуйста.

— Одри, — вздрогнув, осторожно заговорила Эйс. — Если бы ты была настоящей, я бы тебе помогла. Честно. Но ты не настоящая. Люди, живущие в воспоминаниях, не настоящие. Хватит того, что приходится переживать о настоящих. Теперь я это знаю, а Доктор ещё нет.

Голова её матери погрузилась в песок, крича и булькая от ужаса. Эйс заставила себя смотреть.

— Пепел к пеплу, — пробормотала она. — Прах к праху.

Она пошла дальше, и на душе у неё стало немного тяжелее.

На пути ей встретилось много иллюзий. Иен Браун звал её к себе на закрытую пологом большую кровать («Да ладно, это уж совсем»); люди-гепарды звали её присоединиться к охоте («Спасибо, но не сегодня»), а Джонни Чесс предлагал дружбу и место перкуссионистки в группе («Знаешь, куда можешь свои маракасы вставить?»).

Дерево она увидела издалека. Огромный ясень. Он заполнял собой всё небо. Он уходил вверх настолько далеко, насколько можно было видеть, его ветки словно сливались с темнотой.

В небе назревала гроза.

Это был корень «я» Доктора. Всё остальное, всё, чем он был или хотел быть, было построено на верхних ветвях этого дерева.