Герберт Франке - В конце времен

Андрес многое узнал и начал задумываться о вещах, которые раньше не казались ему важными. Возможность использовать знания… находить ответы на важнейшие вопросы… самому воплощать в реальность свои желания и фантазии… Когда-то он считал свою жизнь под куполом воплощением свободы, но сейчас это представлялось ему смешным. Они не могли заняться преобразованием пустыни немедленно – они должны были маскироваться и скрывать свое присутствие. Но сама возможность изменять мир, открывать что-то новое, составлять планы, узнать пределы своих сил, возможности своего мозга, испытать новые эмоции казалась теперь Андресу чрезвычайно заманчивой. Возможно, именно об этом говорили «Идущие вперед»? Но если так, то почему они даже не пытались перейти от слов к действию?

С Осипом они так и не сблизились по-настоящему. Разумеется, живя вместе, двое мужчин волей-неволей привыкли, притерлись друг к другу, и в глубине души каждый был рад, что есть с кем перемолвится словом. Но с другой стороны настоящего доверия между ними так и не возникло, и закрытые темы оставались закрытыми, а словесные дуэли все продолжались, так и не приводя ни к какому результату.

Андрес не оставлял попыток вызвать Осипа на откровенность. Пользуясь его разрешением, он просматривал базы данных на компьютере, стараясь найти хоть какой-то намек на событие, которого ожидал его напарник. Под предлогом того, что ему хотелось бы лучше знать свое новое обиталище, Андрес заглядывал в пустые комнаты и на склады, но его поиски оставались бесплодными. Была одна единственная дверь, которую он так и не смог открыть, и, заметив его попытки, Осип сухо сказал: «Это мои личные комнаты. Если ты попробуешь туда проникнуть, я просто вышвырну тебя отсюда». Андрес довольно спокойно принял эту угрозу к сведению. Разумеется, он больше не подходил к таинственной двери, но постоянно думал о ней.

Чем дольше длилось ожидание, тем чаще Андресу приходила в голову мысль, что сама цель, которая привела его сюда, не так уж важна, что эта жизнь имеет свою прелесть и ценность. Иногда ему казалось, что они с Осипом – последние люди на этой планете; иногда – что время остановилось, и они будут жить здесь вечность. И в самом деле, как можно говорить о времени, если вокруг не происходит никаких изменений? В такие минуты их вера в грядущее событие казалась Андресу нарочитой, вымученной, словно они придумали это ожидание лишь для того, чтобы найти себе хоть какое-то занятие.

Похоже, Осипа одолевали те же мысли. Во всяком случае он часто рассуждал о логике и фантазии, о том, может ли человек быть уверен в реальности собственных переживаний, может ли он трезво оценивать окружающий мир, и являются ли знания, полученные с помощью научных методов, истинными.

Что такое реальность, и что может знать о ней человек? – вот вопрос, о котором Осип мог рассуждать часами.

– Что мы видим в самом деле – реальность или наши представления о ней? – спрашивал он. – Как отличить одно от другого? Обычно мы слепо верим тому, что видим, извини за каламбур. Так или иначе то, что мы воспринимаем своими органами чувств, то, что можем потрогать руками, – отправная точка для всех научных гипотез и теорий. Здесь я не вижу большой проблемы. И органы чувств, и инструменты по сути своей есть фотоаппараты, и то, что они снимают, будет рано или поздно объяснено наукой. Но это все – лишь самый нижний слой познания. Так называемые законы природы можно без труда сымитировать на компьютере, введя несколько базовых аксиом, блок-схем и подключив генератор случайных чисел. Проблемы начинаются на более высоком уровне.

И он ненадолго замолкал, чтобы отдать должное кальяну и засахаренным орешкам.

– Значит, эксперименты – это давно пройденный этап? – вставлял свою реплику Андрес. – Как же получают знания на высших уровнях?

– Вспомни платоновские идеи, вспомни чистый разум Аристотеля… Знаешь ли, я не уверен, но… – Осип выдержал драматическую паузу и торжественно продолжал: – они не достигли успеха, и возможно, из-за этого философия долгие тысячелетия воспринималась многими как пустословие. Но разве не может так случиться, что слова, казавшиеся сначала бессмысленными, позже обретут глубокий смысл?

Андрес молча кивнул, и Осип заговорил снова:

– Возможно, поворотным пунктом было изобретение компьютеров. Теперь машина может считать, мыслить, создавать развивающиеся во времени модели. Нужно только предоставить ей факты, а уж фактов человечество накопило предостаточно. Мир наконец-то стал познаваемым: микрокосм – вплоть до квантовых процессов, макрокосм – до субсветовых скоростей. Конус Эйнштейна – что за чудесная картина!