Герберт Франке: Звезда Хиоба

В течение десяти лет он пытался все забыть. Но теперь, когда воспоминания наконец отступили, он отдал бы все, чтобы вернуть их.

Сначала это было игрой. Как называлась та планета? Кого он там встретил? Он лежал в теплой ванне, погрузившись в ароматную пену, и воспоминания постепенно возвращались из тумана забвения, приходили призраки прошлого. Когда эти события были явью, они заставляли его пульс учащаться, а давление подскакивать до максимума, но сейчас он ощущал странное безразличие. За два десятилетия адской работы он получил достойную награду – возможность наслаждаться покоем.

Два десятилетия? Он не был уверен даже в этом. «Десять лет я провел в состоянии гибернации, путешествуя от одной звездной системы к другой. Они, наверное, не считаются», – так он сказал врачу. Но врач покачал головой: «Они считаются вдвойне».

Сколько ему сейчас лет? Сорок? Семьдесят? Перед космическим путешествием всем пассажирам корабля выдавали справки о том, что, согласно законам Эйнштейна, во время полета они не постареют. Полеты на субсветовых скоростях превращают паспортный возраст в условность.

Но почему он чувствовал себя таким старым, таким усталым? Когда он смотрел в зеркало, он видел лицо, изборожденное морщинами, дряблую кожу, проблески седины в волосах. Его мышцы ослабли, каждое движение требовало отдельного усилия. Целыми днями напролет он сидел у кромки прибоя, слушал шорох волн, вдыхал пряные запахи тропических цветов, наслаждался теплом и ощущением солнечных лучей на своей коже. Однажды он захотел отправиться на прогулку, но вскоре почувствовал, как наливаются тяжестью и дрожат ноги. Каждая неровность почвы теперь казалась ему непреодолимым препятствием. Прежде он ощущал, как с каждым мгновеньем движется из прошлого в будущее, но сейчас его мир становился все уже. Он забыл прошлое, потерял интерес к будущему и жил удовольствиями одного дня. Казалось, что он замкнут в непроницаемой капсуле, и в его распоряжении осталось лишь немногое – свет и тьма, шепот воды, прикосновение ветра, ласковые руки женщины, ее негромкий, умиротворяющий голос и долгий сон без сновидений.

Ноами: Ты снова плохо себя чувствуешь? Кажется, тебе нужна помощь.

Йонас: Ерунда. Я просто устал.

Ноами: Я всегда замечаю, когда с тобой не все в порядке. Ты знаешь, что ничего не сможешь скрыть от меня.

Йонас: Я знаю.

Ноами: Ты снова думаешь о прошлом? Ты не должен так волноваться!

Йонас: Я больше не волнуюсь. Это просто игра.

Ноами: И все же ты слишком много думаешь о прошлом.

Йонас: Я почти все забыл. Взаимосвязи… Я больше не могу увидеть всю картинку в целом. Но некоторые события… Один человек… Впрочем, это неважно.

Ноами: Ешь свой виноград! Он очень вкусный.

Йонас: Да, ягоды сочные и сладкие.

Ноами: Ты должен рассказать мне обо всем, что тебя беспокоит. О чем ты думаешь? О ком?

Йонас: Я уже не помню… Виноград действительно очень вкусный.

Он сидел на террасе своего бунгало. В бездонной глубине воды отражалась бездонная глубина неба. На волнах покачивались белые и розовые цветки морских гиацинтов в окружении кожистых темно-зеленых листьев. Казалось, они движутся в такт глубокому дыханию океана. На горизонте можно было различить серебристые отблески солнца на листьях пальм соседнего острова.

Ноами включила диги-кодер и воздух заполнили каскады тонических трезвучий симфонии Барелиана. Музыка навевала дремоту, и Ноами всегда включала ее, когда считала, что Йонас должен успокоиться. Однако сегодня чистые, с легким металлическим оттенком звуки почему-то утратили свою волшебную силу. Йонас чувствовал непонятный гнев. Вновь заколотилось сердце. Эти припадки были недолгими – пятнадцать-двадцать минут. Со временем они случались все реже. Но в эти минуты Йонас чувствовал, что он должен что-то сделать, что-то предпринять. Ему хотелось накричать на Ноами, хотя в этом и не было никакого смысла. Стоило Йонасу высказать недовольство, как ее огромные черные глаза наполнялись слезами, и он еще долго чувствовал себя виноватым.

И все же он позвал ее, велел выключить музыку, переставить кресло на другую сторону веранды и принести красного ананасового вина, которого не пил уже многие годы. Когда она растерянно сказала, что в доме нет такого вина, Йонас послал ее в город за бутылкой.

Он смотрел, как Ноами идет по дощатому причалу к моторной лодке.