Ксавье Мюллер - Эректус [litres]

Однако пусть этот Гордон будет похож даже на козла, единственное, что сейчас было важно для вирусолога, – это поведать свою историю, не боясь насмешек или недоверия. Кэти говорила медленно, стараясь не забыть ни малейшей детали. По мере того как она рассказывала о своем открытии – посылка, пять дней отпуска, сделанные и переделанные тесты, ее визит в парк Крюгера и теперешнее состояние здоровья слоненка, – женщина осознала, что ее внутреннее состояние было скверное. Очень скверное. До этого момента она была слишком занята, защищаясь от нападок коллег и работая, поэтому у нее даже не было времени проанализировать свои ощущения. Доброжелательный тон собеседника приободрил ее, и Кэти Крабб все же высказала то, что так ее тревожило:

– Боюсь, что мы на заре катастрофы.

– Все так страшно?

– Надеюсь, что я ошибаюсь…

– Послушайте, мадам Крабб, ничего не обещаю, но могу заверить, что ваш доклад будет услышан. Сегодня во второй половине дня я должен попасть на конференцию, но очень скоро смогу сообщить вам о дальнейшем развитии событий.

Сидя в огромном конференц-зале ВОЗ, где шло собрание в рамках «Специальной недели, посвященной новым вирусам», Стивен постоянно думал о словах Кэти Крабб и вирусе, о существовании которого ни один из присутствующих, казалось, не знал. Он слабо надеялся, что на конференции кто-то о нем упомянет, но тревога, исходящая из лаборатории в Претории, видимо, не произвела должного эффекта и не вызвала ничего, кроме насмешек в коридорах.

Когда Гордон покидал конференцию, его мобильный телефон приглушенно зазвучал ритмичной мелодией гитары. На экране высветилось имя Николя Баренски, директора Парижского музея естествознания. Стивен отправил ему образцы крови слоненка сразу же после телефонного разговора с Кэти Крабб.

Мужчины познакомились в 2004 году. Тогда Стивен только перенес птичий грипп, который считался одной из самых страшных санитарных угроз за последние тридцать лет, и был назначен на должность начальника департамента по изучению трансмиссивных инфекционных болезней. Обсуждая происхождение вируса, вызывающего птичий грипп, некоторые исследователи ВОЗ выдвинули гипотезу, что, вероятнее всего, он свирепствовал в прошлом. Стивен был среди тех ученых, которые поддерживали эту точку зрения, в связи с этим у него и появился интерес к палеонтологии.

Тогда Баренски принял Гордона в своем восхитительном офисе в османском стиле. На стенах, обшитых старинными деревянными панелями, с пола до потолка были установлены полки, заваленные образцами ископаемых и книгами. У Баренски были напомаженные волосы с пробором, худое лицо и тонкие губы. Палеонтолог производил впечатление аристократа и был похож на предмет своих исследований, пришедший из других времен. Несмотря на несхожесть двух ученых, между ними возникло взаимопонимание, и мужчины закончили встречу бутылкой скотча многолетней выдержки в одном пабе квартала Остерлитц, рассказывая друг другу сочные анекдоты.

Забыв о досаде, оставшейся после конференции, Стивен бодро ответил:

– Николя! Вы оказались быстрее молнии, рад вас слышать! Ну так что вы думаете об этом слоненке?

– Что я об этом думаю? Вы шутите? Это все равно, если вы спросите, интересен ли мне йети, и покажете его портрет! Вы уверены, что это не розыгрыш?

– Это исключено. Никакого надувательства. Я вам гарантирую. Две недели назад вирусолог съездила на место происшествия, в приют, где содержат слоненка. Животное восстановило силы и сохранило бивни.

– Стивен, эти фотографии ошеломляющие. Ваш экземпляр является одним из предков современного слона…

– Вы уверены в своем анализе?

– Уйма деталей отличают его от современного слона. Возьмите даже бивни. Не говоря о том, что их две пары, которые направлены вниз.

– И этого достаточно, чтобы отнести его к предкам современного слона?

– Вы правильно меня поняли.

– А слоненок не может страдать от какой-нибудь патологии?

– В таком случае была бы не одна, а множество патологий, вдобавок они в точности соответствуют старым тысячелетним нормам…

Стивен молчал, переваривая услышанное. Дурное предчувствие Кэти Крабб начинало его тревожить. Мужчину вывел из задумчивости Баренски, находящийся на другом конце линии:

– Вы еще здесь?

– Да, прошу прощения. Признаю, я потрясен тем фактом, что какой-то вирус может превратить животное в доисторическую версию своего кузена.