Фредерик Браун: Зерно богоподобной силы [сборник]

Но в конце концов, то ли устав от путешествий, то ли охладев к ним, в начале семидесятых Мак Рейнольдс осел в Мексике (объяснялся такой выбор не необходимостью в смене климата, ради чего в свое время отправлялись куда-нибудь в благодатную Италию отечественные господа сочинители, а финансово-налоговыми обстоятельствами, сродни тем, из-за которых Гарри Гаррисон, например, всем странам предпочитает Ирландию). Доподлинно неизвестно, жил ли Рейнольдс здесь анахоретом, однако действительно В седьмом часу вставал он летом И отправлялся налегке К бегущей под горой реке…

Господи! Написав название этого предисловия лишь потому, что соблазнительно улеглось имя в размер «онегинской» строки, я и сам не подозревал, как много этих строк окажутся приложимы к рейнольдсовской жизни! Воистину, «Онегин» — роман вечный, всеобъемлющий и универсальный… Но я снова отвлекся, за что почтительнейше прошу меня простить.

Здесь, в Мексике и прошло последнее десятилетие жизни Рейзюльдса возможно, самое плодотворное. Работал он в эти годы много — настолько, что и после его смерти, последовавшей в 1983 году, книга продолжали выходить в свет (их оказалось шесть; правда, три были завершены другими писателями два романа Дином Ингом и один Майклом Бэнксом). Причем говорит это не только о работоспособности и плодовитости Мака Рейнольдса, но и о том, что книги его продолжали и продолжают оставаться интересными — и для писателей, взявшихся эти романы завершать, хотя их никто к тому не понуждал, и для читателей, продолжающих раскупать Рейнольдсовы книги. Книги, заметьте, — «великого социоэкономиста НФ» — и это в то время, когда бестселлером стала работа совсем иного рода, название которой говорит само за себя: «Почему американцы не любят политику»…

Вот и получается, что Мак Рейнольдс, с которым я никогда в жизни не встречался, действительно оказался моим добрым приятелем — пусть и односторонне-заочным. И из-за тяги своей к морю, незадавшейся флотской карьеры; и из-за любви к путешествиям, которую ему, справедливости ради замечу, удовлетворить было куда легче, чем нашему брату, отечественному фантасту; и даже из-за политизированности своей, столь милой моему сердцу российского литератора, воспитанного в советскую эпоху. И, главное, тем, что мне доставляет истинное удовольствие читать его, на первый взгляд, казалось бы, столь бесхитростные, но на самом деле с двойным, а то и тройным дном романы и рассказы…

И от души надеюсь, таким же добрым приятелем станет он для многих из вас.

Радиооператор Джерри лениво потягивался в своей кабине. Эд Уандер взглянул на студийные часы — они отставали.

— Вернемся немного назад, — предложил он гостю программы. — Вы тут использовали пару терминов, которые, я уверен, большинству из нас не совсем понятны. — Он заглянул в блокнот, где по ходу передачи делал пометки. Палин… палин… как там дальше?

— Палингенез, — с едва заметным оттенком снисходительности произнес Рейнгольд Миллер.

— Вот-вот. И еще метемпсихоз. Я не ошибся?

— Все равно. Метемпсихоз, переход души из одного тела в другое. Это слово происходит от латинского, которое, в свою очередь, позаимствовано у греков. Боюсь показаться нескромным, но все же смею предложить, что я крупнейший в мире специалист по палингенезу и метемпсихозу.

— Что такое метемпсихоз, вы нам уже объяснили, — вставил Эд Уандер, а как насчет палингенеза?

— Он означает перерождение, трансмиграцию, учение о переселении душ.

— Да, но чем это отличается от метемпсихоза? [1] Отличается, замечу, принципиально: метемпсихоз — это в самом деле перевоплощение, переселение душ (концепция, в древности свойственная философам-орфикам и пифагорейцам, а в наши дни широко распространенная в брахманизме, индуизме, буддизме); а вот палингенезами называются признаки отдаленных предков, проявляющиеся у их потомков лишь в период зародышевого или личинкового развития и отсутствующие у них во взрослом состоянии. Так что использование термина палингенез в значении «переселение душ» полностью на совести автора и мистера Рейнгольда Миллера. (Здесь и далее примечания составителя).