Олег Дивов - «Если», 2017 № 02 (249)

Но почему-то ощущаешь себя трусом, на душе гадко и скребут рыси.

— Да! — со всхлипом отозвалось Фернандао.

— Боцман, — сказал Нордстрем. — ЧС по коду «девять». Все понятно?

Куниц сжал кулаки, правый австрийский, левый — венгерский, и мрачно кивнул:

— Так точно.

— Твое место в трюме, насколько я помню. А я, черт возьми, дам оповещение…

Команде и колонистам нужно знать, что происходит.

Боцман отсалютовал и выскочил за порог, а Нордстрем активировал систему трансляции.

— Говорит капитан, — произнес он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, без намека на страх или тревогу. — Наш корабль в данный момент подвергается воздействию космических сборщиков капитала — такой эвфемизм придумали чинуши, никогда не видевшие ни единого пирата. — Всем необходимо сохранять спокойствие. Опасности нет. Ситуация находится под контролем…

Ух, как бы он сам хотел верить в то, что говорил!

Иногда случалось, что разбойники убивали людей, пусть тоже не очень часто — пару раз в десятилетие.

Но случалось.

— …оставаться на местах и выполнять команды экипажа, — закончил Нордстрем и вытер со лба пот: последняя фраза предназначалась колонистам, что должны сейчас напугаться до мокрых штанов.

Ну а ему идти к главному шлюзу, встречать захватчиков, подписывать капитуляцию.

Нордстрем нацепил фуражку, последний раз глянул на себя в зеркало, оценивая безупречность флотского вида. Вздохнул и, выйдя в коридор, едва не сшиб с ног Семена. Тот отступил на шаг, уперся в пузо стоявшего позади отца Васильевича и только благодаря этому не упал.

— Привет, кэп, — сказал рыжий, поправляя висевшую на плече винтовку.

Винтовку?!

Нет, понятно, что колонистам разрешили взять с собой оружие, но оно должно быть упаковано и спрятано в контейнерах, а не храниться в личных вещах! Хотя ради того, чтобы взять неподатливую Хель, типы из колониального управления могли согласиться и на такое… почему только его не поставили в известность?

Черт, он же не читал спецификацию…

— Это что?! — вопросил Нордстрем, указав на винтовку.

— А, ружьишко, — Семен ухмыльнулся. — Ты никак сдаться этим уродам надумал?

— Ну да! У меня инструкция!

— Так нас оберут до нитки! Все выгребут! Что ты нас, с голым задом высадишь? — осведомился рыжий.

— Никуда не высажу, — раздраженно ответил Нордстрем. — Развернемся и вернемся. Колониальное управление выплатит вам компенсацию.

— В задницу их компенсацию! — буркнул отец Васильевич, гневно тряся бородой. — Таких оленей ни за какие деньги не купишь!

— Так вы что, хотите сопротивляться? — спросил Нордстрем недоверчиво. — Свихнулись, кумысу опившись?!

— А ты в штаны наложил? — ухмылка Семена содержала не меньше килотонны ехидства.

— У меня инструкция! — капитан выпрямился, смерил наглого колониста взглядом. — Если я ее не выполню, меня не премии лишат, а посадят! И я тут, на борту, главный! Немедленно сдать оружие боцману! Все, даже ножи! И подчиняться приказам!

С каждой фразой он делал шаг вперед, а Семен отодвигался.

Отец же Васильевич отступил в сторону, и теперь оказался от Нордстрема сбоку и немного сзади.

— Посадят? — рыжий покачал головой. — Ха-ха. Не, мы тя, кэп, в обиду не дадим. Сделаем так, что ты не виноват окажешься.

Нордстрем опешил:

— Это как?

— А с помощью волшебного зверя песца. Который придет… ко всем.

— Прости, Господи, меня грешного, — прогудел отец Васильевич и широко перекрестился. — И ты, сын мой, не держи зла, ибо все для твоего же блага… И за Нарву!

Нордстрем открыл рот, собираясь поинтересоваться, что это значит, и даже начал поворачиваться. А в следующий момент священник сделал резкое движение, что-то хрустнуло, и мир для капитана погас.

Голова болела так, словно ее долго долбили изнутри тяжелым и тупым.

Нордстрему как капитану выделили лучшее место, но проблема была в том, что в матросском кубрике, где их заперли, выбирать особо не из чего: койка на верхнем ярусе или на нижнем, подальше от двери санузла или поближе — вот и вся разница.

Но страдал он не столько телесно, сколько морально — какие-то колонисты, пушечное мясо для заселения диких планет сумели захватить его «Свободу», повязали команду и теперь непонятно что творят и с подколом, и с напавшими на него пиратами!

Еще мучило ощущение, что его предали.

Как мог отец Васильевич, с которым так славно болталось во время застолья, ударить Нордстрема? Как мог Семен, такой веселый и дружелюбный, отдать приказ посадить экипаж в матросский кубрик?