Филип Дик - Ник и Глиммунг [litres]

– Вот это мечты, – тоскливо сказал антизверятник, делая шаг вперед. – Мне такого и не снилось.

– Вам не снятся сны? – спросил отец Ника.

– Снились только один раз, – ответил антизверятник. – Мне приснилось, что я бейсбольный мяч на игре «Джайантс» и «Доджерс». – Тут он замолк. Все ждали, но он сохранял молчание.

– И что было потом? – спросил Ник. Антизверятник грустно ответил:

– На второй половине первого иннинга меня выкинули с поля. Что было дальше, я забыл; на моем разуме завеса, которая закрывает эти воспоминания.

– Летимте с нами, – сказала мама Ника антизверятнику добрым голосом. – Вам приснятся такие сны, каких вы и не ожидали. То есть вот что я хочу сказать: вы перестанете быть антизверятником – и тогда проявится ваша истинная натура. Вы расцветете, как… – Она ненадолго задумалась, подбирая сравнение.

– Как рогатый клак, – сказал антизверятник своим привычным скрипучим голосом. Он уже лишился мягкости, которая на него вдруг нашла.

– Что такое «клак»? – спросил его Ник. Ему не понравилось это название; оно намекало на что-то скользкое, что ползает на глубине, вдали от людей и дневного света.

– На Планете Плаумена живут рогатые клаки, – сказал антизверятник. – Они вмиг могут схватить вашего кота и утащить на скалистый пик, в гнездо из костей и пожухлых перьев, оставшихся от тех, кого они уже съели. Это враги всего сущего.

– Молчать! – резко сказал отец Ника и раскраснелся от гнева.

– Он прав, – сказал мистер Деверест. – В смысле про клаков. Конечно, на Планете Плаумена клаков осталось совсем немного; мы когда-то публиковали о них статью. Когда-то их очень боялись. Но в последнее время все меньше.

– Мы не боимся, – сказал Ник, поборов собственный страх – собственную небольшую его долечку. – И вообще, Гораций умеет прятаться. Если захочет, он может стать почти невидимым.

– Гораций сливается с местностью, – подтвердил отец. – Он на удивление хорошо умеет не попадаться на глаза, если этого требует ситуация. – Взглянув на антизверятника с неприязнью, он добавил: – Сами посудите, как долго Гораций скрывался от вас.

– До свидания, – угрюмо ответил антизверятник. За ним закрылась дверь.

– Он ушел, – сказала мама Ника. – Но он еще вернется.

Положив одну руку на плечо Ника, а вторую – на плечо жены, мистер Грэм сказал:

– Но нас здесь уже не будет. Все решено; сегодня я купил билеты для нас четверых на корабль, который отправляется из Солнечной системы на Планету Плаумена. Нам пора собираться. Надо поторапливаться.

– Под «четверыми» вы имеете в виду и меня? – спросил мистер Деверест. – Я спрашиваю, потому что сомневаюсь, что могу присоединиться. Например, у меня здесь…

– Я говорил о своей семье, – сказал отец Ника. – Обо мне, о моей жене, о своем сыне и о нашем коте. – Он обернулся к Нику. – Проследи, чтобы мы не забыли вещи Горация – его миску, ошейник и корм. Проследи, чтобы у него были туалет, кровать и игрушечная мышка, которую мы купили в прошлом месяце и с которой он так ни разу и не играл.

Планета Плаумена, сказал себе Ник. Интересно, как там будет? Что ж, скоро он узнает.

– Я соберу все вещи Горация, – пообещал он отцу.

– И свои тоже, – сказал отец. И посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько у них времени до вылета.

Все вчетвером прибыли на ховеркаре в космопорт, где их уже ждал корабль. Ник поймал себя на том, что весь дрожит от возбуждения. Огромный корабль вздымался на фоне неба, как толстая бутылка. От его двигателей поднимался дымок. Тут и там трудились крошечные фигурки.

Нику показалось, что у Горация какая-то странная реакция на большой корабль. Хоть и окруженный своими вещами, кот хмуро погрузился в себя, словно на что-то обиделся. Гораций не обращал внимания на перенос сумок и коробок из ховеркара в корабль; вместо этого он выуживал кусочек карандаша, завалившийся в щель.

– Коты не любят путешествий, – сказал отец Ника. – Это относится почти ко всем котам, хоть время от времени и можно прочитать про тех, которые присоединяются к цирку или выплывают в море на льдине. С Горацием все будет хорошо.

Скоро весь багаж погрузили на корабль.

– Это наш последний день на Земле, – сказал отец, когда все пристегнулись на своих особых местах. – Больше мы никогда ее не увидим, – добавил он грустно.

Член экипажа, пристегивавший Горация, слишком туго затянул ремень. От возмущения Гораций его цапнул.

– Спокойно, Гораций, – сказал папа Ника.