Филип Дик - Ник и Глиммунг [litres]

– Мы подготовили небольшую книгу, – сказал первый вердж. В его длинных челюстях появилась тоненькая книжица, которой он помахал Нику. – Краткая официальная история войны, составленная нами самими. Это истинный пересказ всего, что случилось, – а самое главное, она защитит вас от лжи Великой Четверки, которая сражается на другой стороне.

– Великая Четверка, – повторил Ник. – Кто это такие?

– Прежде всего принтеры, – сказал вердж. – Это последний заклятый враг Глиммунга. Нанков теперь почти не осталось, так что они не считаются; впрочем, они – вторые в Великой Четверке. Третьи – люди-колонисты с Земли, которые здесь поселились. Их обманули принтеры – как, мы надеемся, не смогут обмануть вас.

– И спиддлы, – сказал второй вердж. – Это последние в Великой Четверке.

– А тробы? – спросил Ник. – Что насчет тробов?

– Они на стороне Глиммунга, – сказал первый вердж. – Как и отцы-двойники. Мы, тробы и отцы-двойники – мы сражаемся за Глиммунга и однажды победим. Мы уже почти победили. И тогда на планете настанет мир, и Глиммунг будет процветать; и вырастет настолько, насколько пожелает, – стоило верджу это сказать, как в его глазах что-то полыхнуло. Тусклый черный огонь – как факел под водой. Искра самого Глиммунга, осознал Ник. Глиммунга, обитающего внутри верджа, тлеющего там взаперти в ожидании, когда он победит в войне. Долго ждать он не станет; Ник чувствовал его нетерпение, его ужасающую нужду.

– Вы и так рассказали им слишком много! – кричали своими пронзительными скрипучими голосами верджи над головой. – Улетим! Отпустите их, и летим! – Они забили крыльями и направились обратно к зданиям с перекрученными трубами на горизонте.

Первый вердж уронил маленькую книжку с кожаной обложкой к ногам Ника, потом побежал на своих плоских лапах; неровно воспарил в воздух. Они со вторым верджем воссоединились со стаей; миг все вместе парили кругами в небе, а потом направились прочь – так же быстро, как прилетели. И снова стали точками. И вот пропали.

Ник наклонился за маленькой сушеной книжицей; на ощупь в его руках она казалась шершавой и неприятной. Он прочитал название: «Однажды летним днем». Пролистал ее, останавливаясь на случайных страницах.

– Это же не про войну, – сказал он матери и отцу. – Это… – Он никак не мог понять; казалась, что книга ни о чем. Словно книги в снах, подумал он. – Не хочу ее читать, – сказал он вслух.

– Дай мне, – сказал отец. Он протянул руку, и Ник с благодарностью отдал странный темный томик. – А теперь можешь идти за Горацием, – сказал отец.

Ник тут же сорвался к оранжевому дереву, на котором предусмотрительно прятался Гораций в безопасности от своих врагов – верджей.

Убедив Горация слезть и собрав разбросанный багаж, все четверо уселись на горе из коробок и чемоданов.

– Пора поговорить, – сказал отец. – Может, если мы обсудим ситуацию, то вместе найдем из нее выход. Как нам найти свою ферму, раз у нас съели карту.

Ник взял Горация на руки и оглядел со всех сторон. После своего приключения Гораций помрачнел; он поглядывал на всех и вся с подозрением. На коленях Ника он свернулся, стараясь занимать как можно меньше места. Очевидно, он дулся на верджей; они схватили его с земли, а потом из-за них он потерял достоинство, побежав не в ту сторону. Гораций надолго запомнит верджей; в будущем он будет иметь их в виду, что бы ни делал.

– Гораций недоволен, – сказал Ник. Он погладил кота, но тот увернулся от руки. – Может, если его покормить…

– Эта книга, – сказал отец, не обращая внимания; он раскрыл темный томик на середине и неотрывно читал. – Вердж, кажется, дал тебе совсем не то. Эта книга не имеет к нам никакого отношения. Это не история войны.

– Может, вердж соврал, – сказала мама. – Может, никакой войны вовсе нет. Может, он хотел нас напугать. Сразу видно, верджам это по нраву. – Она передернулась.

– Уаб подтвердил слова верджа, – сказал отец. – Значит, это правда. – Он перевернул страницу. – Хм-м, – сказал он вслух. Протянул книгу матери. – Прочитай тут, на левой странице. Второй абзац.

– Читай вслух, – сказал Ник, которому тоже стало интересно. Мать начала:

– «Когда принтер делает миску, он теряет частичку себя. Миска пудингуется. Принтер усердствует все больше. Но уже не может продолжать. Теперь он не может печатать то, что ему приносят; принтер немеет. В конце концов он не может напечатать даже самого себя».

Наступило молчание, пока все вчетвером это обдумывали.