В Бирюк - Венец [СИ]

— Не… я не…

Он судорожно оглядывается, ищет кого-то глазами.

Забавно: племянники — сидят рядом, Попрыгунчик — на месте, но Всеволод ищет, похоже, брата. Не повезло: Михалко нет в зале — то ли проблемы со здоровьем, то ли пошёл насладится видом мёртвого обидчика. Да, в конце концов, может у князя пищеварение заработать?

— Пойдём, пойдём.

Я, стараясь не афишировать, тяну княжича из-за стола. Если он сдёрнет скатёрку с посудой, ухватится за плечо сидящего рядом Безокого… да просто заговорит громко… Нет, сопротивление сломлено. Его собственным страхом огласки. Ещё вяло, то и дело оборачиваясь, останавливаясь на каждом шагу… пошёл.

После объявления о завершении банкета публика толпами устремляется на выход. Кто-то допивает оставшееся, кто-то, уже на ногах, договаривает. Если бы все сидели, то я бы его не вывел. Но в этот момент, когда масса народа переходит из одного состояния в другое, совершая вполне броуновское движение…

Твен в «Личных воспоминаниях о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря» упоминает эпизод, когда Жанну перехватывает, по дороге к дофину, вражеский отряд. Будущая Орлеанская Дева успешно дурит противника, но не спешит ускакать:

«Ехать шагом через строй вытянувшейся во всю длину и смутно видной вражеской колонны! Мучительна была эта минута напряженного ожидания, хотя она и пролетела быстро. Лишь только неприятельский рожок протрубил „спешиться!“, Жанна отдала приказ ехать рысью… Если бы мы помчались мимо шеренги, пока не был дан знак спешиться, то любой человек из их отряда мог бы потребовать у нас пароль; теперь же все видели, что мы отправляемся в назначенное место согласно предписанию, и нас пропускали беспрепятственно».

Так и я вёл Всеволода через толпу шагом, поддерживая и придерживая, вовсе не рысью.

Кинувшиеся, было, к князю его слуги были им, по моему настоятельному совету, мановением руки отправлены домой, дровни, куда уже загрузили коня Бастия и самого покойника, быстренько освободили для нового пассажира и, оставив часть команды искать другие сани, мы, наконец-то, рысцою отправились ко мне в расположение.

Всеволод был в смятении. Поездка по свежему воздуха выветрила хмель из его головы, но не избавила от растерянности. Периодически он довольно глупо, по-детски пытался дёргаться. На что я тут же находил отговорки. Типа:

— Я… это… мне надо слугам сказать!

— Зачем? Они же видели, что ты со мной уехал.

— Не, я в баню — не. У меня чистого исподнего с собой…

— Не беда, у меня найдётся.

— А… ну… а как я назад? Темно. Нет, мне надо…

— Не надо. Как договорим — мои люди тебя проводят.

Снова столь памятная мне по первым месяцам пребывания в «Святой Руси» банька. Место, где я впервые ощутил неземной восторг. От лицезрения господина своего. Хозяина меня. Прежде невиданного, но уже заочно прекрасного и обожаемого.

— Разоблачайся. Полотенцы, простыни чистые — там.

— Ты… ты поговорить хотел.

— Само собой. Заодно и помоемся. И выпьем.

— Н-не… я — не…

— Да брось ты. Или ты не муж добрый? Надо же встречу нашу отметить. Помнишь как мы с тобой прошлый раз повстречалися? У меня, в Пердуновке. Это ж сколько лет прошло. Ты тогда совсем дитём был. Вырос-то как! Возмужал. Муж добрый. Воин славный. Киев брал! Ну, со свиданьецем. Бери-бери. Не отрава. Сам видишь, и себе из того же кувшина наливаю. Или ты со мной пить брезгуешь?

Всеволод нерешительно взял налитую стопочку. Посмотрел, как я поднёс свою к губам.

— Давай-давай. Залпом. Штука ядрёная — надо сразу в горло закинуть. Сразу, по-мужски. Ну.

Понукаемый, подталкиваемый моими советами, он, наконец, решился и вкинул в горло полусоточку. Как раз на один глоток. Спирта. Чуть подкрашенного соком чёрной смородины. Клюквы, сами понимаете, в Киеве не найти. Мгновенно зашёлся в кашле, задёргался, схватился за горло.

Я немедленно кинулся на помощь.

— Корочкой! Корочкой занюхай! Огурчик! Огурчик солёненький! Запить! Да не хватай ты! Убери руки! Хлебай! Дышать не забывай! Ещё хлебни. Во-от. А я-то думал, что тебя греки вино пить выучили. А ты будто монашка нецелованная. На, ещё запей. Закусывать не забывай. Ну ты меня и испугал. Красный сразу, слёзы текут. Ну, думаю, угробил княжича.

Вся эта суетня и «чистосердечная помощь» позволили мотивировано оставить на столе нетронутым свой стаканчик. И вкатить пациенту, в качестве запивона, поллитра «ёршика» — пивка креплёного. Всё. Минут через двадцать он будет… никакой. Хорошо бы за это время получить от него достаточные показания.