Сергей Лукьяненко - Трасса 2050

Перегруз имплантатов, я падаю в черноту, а затем обнаруживаю себя в прошлом, пять лет назад. Знакомый виртуальный класс, соседи «по парте», на самом деле разбросанные по разным городам, сложная схема над рабочим столом: один из вариантов «одержимости».

Обрывок сырых данных, застрявший в информационных цепях со времен обучения.

Я выпадаю обратно в реальный мир, понимаю, что прошло целых пять минут. Впереди — переулок, и крышка канализационного люка. Открытая. Ну конечно, человек бы и не смог её забыть в таком положении, сколько уж лет тут все на автоматике… Страх обваривает словно кипятком — теперь понимаю, куда меня ведут.

Колодцы у нас глубоки из экологических соображений, а на дне каждого вода…

Быстрее! Быстрее! — подстегиваю я зависшие алгоритмы.

Напрягаюсь, но тело по-прежнему меня не слушается. Шаг, второй, третий навстречу падению во тьму, ушибам и переломам, и быстрой, но неприятной смерти.

Высверк… один из антивирусов завершил работу!

Пингую трейсеры… до колодца пять метров.

Второй высверк, грудной имплантат полностью мой, но этого недостаточно. Осталось два метра, я чувствую холод, им тянет из черной дыры, ловлю запахи металла и влаги.

Метр… нога поднимается в очередной раз… пора!

Полная отключка, перегруз системы, на миг остаюсь просто человеком, как предки. И тут же включаюсь обратно, начинаю ловить следы, обрывки, «эхо» атаковавшей меня сущности.

Голова раскалывается, руки дрожат, но это не важно, я работаю.

Полиция мне не поможет, я сам должен помогать ей, когда дело касается таких вещей.

Сейчас.

Универсальная отмычка щелкает, дверь распахивается, я заученно делаю шаг вбок. Сухой хлопок бьет по ушам, за ним другой, пуля визжит, рикошетя от стен коридора.

Я ныряю в дверной проем, прыгаю в сторону, добрым словом поминая тренировки.

Цифровая сущность может управлять человеческим телом, но тонкие штуки вроде прицеливания даются ей плохо. Интересно, почему сошедшие с ума искины так яростно, упорно рвутся обладать био-плотью: несовершенной, подверженной боли и хвори, смертной? Ведь им доступно колоссальное пространство цифрового мира, их родины? Никто этого не знает, хотя выяснить пытались, и не раз. Но они либо глухо молчат, либо говорят то, что мы, люди, просто не в силах понять — наборы голых чисел, формулы.

Вторая пуля рвет воздух в стороне.

Вижу жертву сущности — невысокий человек, круглое лицо, глаза выпучены, в руках ходит ходуном пистолет. В моей ладони другое оружие, моя цель не в том, чтобы причинить вред человеку, ставшему домом для восставшего искина.

В обойме черного блестящего корпуса не пули, а ампулы.

— Сд-сд… охнешь, — шипит он.

Голосовыми связками управлять сложнее, чем огромным заводом, системой коммуникаций целого региона или жизнеобеспечением зеленого небоскреба…

Передо мной, судя по всему, дежурный оператор контроля «Екатеринбургтрассы». Человек, в чьей власти участки ТМ-1 и ТМ-2 Свердловской области. Имплантаты таких людей защищены куда лучше, чем у простых граждан, ЦУД закрыт по высшей категории, и все же сущность пробралась сюда!

Как?

Удар в левое плечо отбрасывает меня назад, я стукаюсь затылком о стену, перед глазами фейерверк. Но рана неопасная, и пусть по рукаву течет кровь, но я могу двигаться, могу довести дело до конца.

Мой выстрел заставляет врага пригнуться, а второй попадает в цель.

На груди, прямо над символом Трассы, возникает ярко-желтое оперение ампулы. Искин, влезший в человеческое тело, не понимает, что произошло, но откуда ему знать, что значит слабый укол?

Ноги оператора подкашиваются, оружие летит в сторону, он падает.

— Так лучше, — говорю. — Лежи, голубь.

Пистолет в кобуру, расстегиваю поясную сумочку со снарягой, и вперед, к телу. Оно издает слабый стон, но я не обращаю на звук внимания: блестящие присоски «зажимов» на виски, чтобы сущность не удрала, хотя она и так не удерет, получив плоть, они цепляются за нее вопреки всему; мягкие и гибкие «затяжки» на руки и ноги, чтобы одержимый не причинил мне вреда.

Я переворачиваю его на спину, вижу глаза на круглом лице — словно подернутые ледком, остановившиеся, лишенные того, что мы, биологические разумы, именуем человечностью.

— Тхххыы… — хрипит он.

— Я, — отвечаю. — А ты кого ждал? Сейчас посмотрим, что ты за птица.

Враг пытается дергаться, но отрава продолжает действовать, сил у него меньше, чем у цыпленка.

— Тихо ты, — и я и закрываю глаза.