Владимир Одоевский - Зефироты (Фантастическая литература. Исследования и материалы. Том V)

Нестеров скрылся на сей раз под псевдонимом «А. Полоротов» [10] Полоротов А. [Нестеров Н. К.]. Зефироты и зевороты. СПб.: Тип. Н. Деноткина, 1861. Т. А. Иванова называет псевдоним Полоротов «созданным не без остроумия, в подражание зефиротам. Полоротый, по Далю, — «хохотун, повеса, насмешник». Точно так же, как и каламбурное зевороты, то есть ротозеи, принявшие первоапрельскую мистификацию за истинную правду» (Иванова Т. А. Зефироты В. Ф. Одоевского и Л. Н. Толстого // Русская речь. 1988. № 5. С. 26). В «Поэтике заглавий» на книжке останавливается С. Д. Кржижановский: «Более дробные удары слов о слова: <���…> “А. Полоротов. Зефироты и зевороты. СПб., 1861”: тут заглавие всеми буквами повернуто на противника» (Кржижановский С. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 4. СПб., 2006. С. 27). Кроме каламбурной рифмовки, псевдоним «Полоротов» также намекает на то, что зефироты в буквальном смысле полороты , т. е. лишены зубов (наблюдение принадлежит Е. П. Сошкину, которому мы выражаем сердечную признательность за внимательное прочтение исходной версии статьи и ряд ценных замечаний). .

«Кухарка в кринолине» А. К. Нестерова (1858).

В брошюре «Полоротов», как и фельетонист «Библиотеки для чтения», описывал ажиотаж вокруг известия о птицелюдях:

1-е апреля было в субботу; по воскресеньям Северная Пчела не выходит, следовательно, статью эту народ читал в Петербурге во всех ресторанах, трактирах и ресторациях два дня кряду, в особенности много читателей было в воскресенье — этого было весьма достаточно для того, чтобы весть о вновь открытых крылатых людях, питающихся только запахом цветов, разнеслась повсюду, с горячими уверениями вестовщиков, что это действительная правда, потому что напечатано в газетах, со ссылкою на затронутие этого вопроса наукой и т. д. А так как, при всем этом, нынче такое время, что все и диковинки становятся не в диковинку, то девять десятых народонаселения в Петербурге уверовали в истину открытия и возможность существования зефиротов. Объяснение редакции Северной Пчелы, напечатанное в понедельник 3 апреля, <���…> почти что не пошло впрок. Его прочитали и поняли, пожалуй что, только те, которые и без того, хоть не сразу, а все-таки уже догадались, что зефироты — шутка для первого апреля, а огромное большинство и посейчас находится в уверенности, что рано или поздно, а привезут зефирота в Петербург и станут показывать сперва, конечно, в пассаже, а потом, на масляницу, и на Адмиралтейской площади» [11] Полоротов А. Зефироты и зевороты. С. 9–10. .

Одоевский узнал о выходке Нестерова не позднее 22 апреля и в этот день с гневом записал в дневнике:

Моей статьей: «Зефироты» воспользовался какой-то спекулянт, издал ее, перепечатав почти всю, и прибавив сцену купцов, собирающихся послать в Америку за зефиротами и показывать их в Петербурге. И политипаж сделали. Назвал он по своему прибавлению: «Зефироты и Зевороты» (вместо «Ротозеи»?). — Панаев первый известил меня об этой спекуляции [12] «Текущая хроника и особые происшествия»: Дневник В. Ф. Одоевского 1859–1868 гг. // Литературное наследство. Т. 22/24. М., 1935. С. 132. .

И. И. Панаев, прибавим, счел нужным не просто известить о «спекуляции» Одоевского, но и сообщить о ней urbi et orbi в своем очередном фельетонном обозрении в «Современнике»:

Один из известнейших наших литераторов, имя которого, впрочем, давно не появлялось в литературе (из скромности, мы не назовем его), напечатал в «Северной Пчеле» остроумную шутку-фантазию, вроде идиллии, под заглавием: «Зефироты» (люди-птицы, открытые будто бы между Мексиканским заливом и Великим океаном)… Шутка эта была напечатана 1 апреля. Она возбудила в высших и средних классах петербургского общества много толков; нашлись даже такие госпожи и господа, которые приняли зефиротов серьезно, за действительное открытие…

Автор не только достиг своей цели, но совершенным сюрпризом для него — статейка его через несколько дней появилась особой брошюркой, с изображением на обертке летящего зефирота (неизвестно, впрочем, какого пола), и с прибавлением о зеворотах, и теперь продается на всех петербургских улицах вместе с лубочными картинами и различными книжечками изделия толкучего рынка. Зефироты приобретут таким образом народность, о которой, вероятно, и не мечтал остроумный автор… [13] [Панаев И. И.]. Петербургская жизнь: Заметки Нового поэта // Современник. 1861. Т. 86, апрель. С. 512–513.