Пол Прюсс: Венера Прайм 4

Обед происходил в готического вида главном зале, с его высоких стен свисали геральдические знамена. Свет проникал сквозь витражные окна, на которых были изображены драконы, девы и рыцари в доспехах. Человек, который построил особняк, очевидно, был поклонником сэра Вальтера Скотта.

— Мы думаем, что они нацелились на Фалькона еще до крушения, — сказал Командор, ставя тарелку. — Видимо потому что он занялся подготовкой к полету на Юпитер.

— Нацелились на него? — Блейк едва не подавился зеленью от удивления, — этот офицер Комитета Космического Контроля, этот старик, которого он сначала принял просто за коллегу Эллен, говорил так, как будто он знал о свободном духе столько же, сколько и сам Блейк, обладал информацией, которая досталась Блейку с риском для жизни. — А при чем тут Юпитер?

— Не знаю, — ответила Спарта. — Но во сне я все время вижу Юпитер…

— Эллен. — Командор попытался отвлечь ее от этой темы.

— … падаю в облака. Крылья над головой. Голоса глубин.

Блейк посмотрел на Командора. — Что это в ее снах?

— Мы пытаемся понять. Учти, что даже для Совета Миров практически невозможно организовать операцию такой технической, логистической и политической сложности за два года. Мы думаем, что Вебстер уже знал, что Фалькон собирается отправиться на Юпитер, прежде чем Фалькон сказал ему об этом.

Спарта повернулась к Командору:

— Катастрофа «Королевы» их рук дело. — Ее голос стал хриплым.

—Ты всегда торопишься с выводами…

— Никто никогда не устанавливал дистанционную связь через спутник случайно, ни до, ни после.

— Это безумие, — сказал Блейк. — Откуда им знать, что Фалькон уцелеет?

— Они сделали все, чтобы повысить его шансы. — Сказал Командор. — Проблемы начались, как только он покинул мостик и оказался наверху. До тех пор проблем не было.

— Да. При аварии это должно было быть самым безопасным местом. — Кивнула Спарта.

— Значит, они облажались, — заметил Блейк. — Фалькон успел вернутся за штурвал. Он почти что спас судно.

— Любой исход катастрофы их устраивал, сказала Спарта.

— Да, — сказал Командор, — если бы он погиб не осталось бы ни одного мыслящего человеческого существа, кроме тебя, которое могло бы потом встать у них на пути.

Взволнованный Блейк отодвинул стул и встал:

— Ладно, я уже спрашивал об этом. Вот ты сидишь здесь — ты лично представляешь отдел расследований могущественного космического совета? Чего ты хочешь от Эллен? Что она может сделать такого, чего Совет не может?

Прежде чем ответить Блейку, Командор подал знак стюардам убрать со стола и принести следующее блюдо.

— Комитет Космического Контроля считает, что из всех следователей, которые у него есть, — Спарта наилучший.

— Ну, никогда не поверю…

— Никого не предлагай, — сказал Командор. — А то пропустишь томатный суп.

Блейк поколебался, потом резко сел:

— Я соглашусь в этом участвовать, если мне пообещают, что, что бы там ни планировалось, она не подвергнется большей опасности, чем та, в которой она уже находится.

Это прозвучало по-детски, что свидетельствовало о полной растерянности Блейка.

— Прежде чем мы, мужчины, заключим соглашение, не мешало бы спросить Эллен, что она думает по этому поводу.

— Мне, конечно, любопытно. Я бы хотела побольше узнать о Говарде Фальконе и миссии «Кон-Тики.

— Значит, ты в команде.

— Не думаю, что это командный вид спорта, — задумчиво сказала Спарта…

…Блейк провел весь день, пытаясь убедить ее не подключаться к расследованию дела Фалькона, которое, по его мнению, основывалось только на слабых косвенных уликах. О, он признавал, что в свое время сам был великим теоретиком заговора «свободного духа», но сейчас, утверждал он, эта кучка опасных психов совершила так много ошибок, что они находятся на грани развала. Теперь, когда Комитет Космического Контроля, очевидно, знает о них все и держит их деятельность под контролем, почему Спарта должна продолжать рисковать своей жизнью?

Спарта поддакивала, соглашалась с ним, но на его просьбу уйти из Комитет Космического Контроля, обещала подумать, не говоря ни да ни нет. Несмотря на любовь и привязанность к нему, несмотря на всю убедительность его аргументации, она не могла полностью с ним согласиться.

Глубокая ночь того же самого дня.

Спарта спит крепким сном в своей квартире. Ее запертая дверь отворяется. Вошедший Командор посветил лучом крошечного яркого фонарика по углам, а затем посветил в проем двери. В комнату вошел техник и, пока Командор удерживал пятно света на шее Спарты, прижал к ее коже инъекционный пистолет. — Наркотик вошел в ее кровь.