Терри Пратчетт - Мерцание экрана

Сидевшая в темноте матушка стала раскачиваться.

…Крестьяне кричали, что справедливость восторжествовала. Потеряв терпение, она велела всем разойтись по домам и молиться богам, в которых они верили, дабы не вырастить подобное в себе. Ибо самодовольное лицо торжествующей добродетели не менее ужасно, чем открытое проявление зла.

И, что самое странное, на его похороны явилось довольно много жителей деревни, бормотавших нечто вроде: «Конечно, он совершил ужасное злодеяние, но в целом не был таким уж плохим… И вообще… может, она заставила его себя оговорить?»

Постепенно перешептывания усилились, и матушка стала ловить на себе темные вгляды…

В конце концов, должна существовать справедливость, которая касается всех? За каждого оставленного без внимания нищего, за каждое грубое слово, за каждый забытый долг, за каждую мелочь…

Но кто придет на похороны, когда не станет ее?..

Потом нахлынули другие воспоминания. Другие смутные фигуры стали проявляться в темноте пещеры.

Она много где была, много чего сделала, и, бывало, матушке удавалось найти такие способы выпустить гнев наружу, что удивляли даже ее саму. Она сталкивалась с гораздо более могущественными ведьмами, но никогда не позволяла им в это поверить. Она отказалась от многого, но и приобрела немало. Она ни за что не признает, что когда-то ошиблась в своем выборе. И все же… если много лет назад она где-то в чем-то совершила ошибку… то никогда уже об этом не узнает. Возможно, она провела бы более спокойную жизнь. Иногда матушка чувствовала альтернативных «себя», существующих в других измерениях. В конце концов, если умеешь читать на расстоянии мысли других людей, то свои-то непременно должен. О спокойной тихой жизни, за которой неизбежно последует смерть…

Но ведь она никогда даже не старалась казаться милой. Весь жизненный опыт матушки говорил, что милые люди приходят к финишу последними… или не приходят вовсе.

По правде говоря, в глубине души ее терзали самые темные желания. Мир нуждается в основательной встряске, и попытка этого избежать – та еще задачка. Каждый день превращался в борьбу с собой – до побелевших костяшек пальцев. Летиция так и не узнает, что была в дюйме от… чего-то очень-очень неприятного. Но это тот самый дюйм, который Эсме Ветровоск ковала всю свою жизнь, и он был прочнее стали. Понимание того, насколько плохой ты можешь быть, – отличный стимул для того, чтобы стараться быть хорошей.

Она и в самом деле была хороша – как в правосудии, так и в целительстве (особенно в том его разделе, который начинается с головы). Она была хороша в своих победах. Она была хороша – хоть ей никто об этом не говорил – во всем, что удостаивала своим вниманием.

Но она никогда не была милой. Следует это признать. А ведь большинство людей милое предпочитают хорошему.

Но куда деться от этого страшного искуса? Были же ведьмы и посильнее ее, но и те сдавались. Чем дольше смотришь на свет, тем ярче он становится. Однажды ты оглянешься через плечо во время краткой передышки и увидишь… какой прекрасной, богатой, темной и соблазнительной стала твоя тень…

Нянюшка Ягг сидела в садике позади своего домика, широко расставив ноги для здоровой циркуляции воздуха – как все немолодые дамы во всех мирах. Сидела нянюшка не просто так. Она присматривала за одним из своих сыновей и двумя внуками, которые копали ее огород, иногда подбадривая их криками или указаниями на то, что, с ее точки зрения, они делали неправильно.

На широких коленях нянюшки лежала целая охапка золотистых табачных листьев, которые она измельчала и обмакивала в свою особую медово-травяную смесь. За зиму листья дозреют под прессом, и с наступлением весны со всех сторон королевства к нянюшке потянутся любители табака с мечтою приобрести знаменитую «Ореховую махорку Ягг», которая будет куриться еще по меньшей мере три сотни лет – до наступления эпохи Тяжелых Машин.

Время от времени нянюшка прикладывалась к стоявшей рядом кружке.

В очередной раз взяв ее в руку, она увидела, что пузырьки внутри кружки стали вялыми, а поверхность спокойной, как старый чай.

– Неужто уже выдохлось? – громко произнесла нянюшка.

Она окинула взглядом деревню. Из-за вязов в боевом порядке вылетали громко кричащие грачи.

Нянюшка Ягг неторопливо проковыляла в свою избушку и подошла к раковине, в которой остывали кувшины с молоком. Хватило одного вдоха, чтобы понять: в кувшинах уже практически образовался сыр. Хотя всего час назад молоко было свежим.