Сергей Алексеев: Сборник "Сокровища Валькирии". Компиляция. Книги 1-7

– Все равно никуда не поеду, пока Стратига не дождусь.

– Он сюда долго теперь не приедет.

– Почему?

– Потому что ты несколько часов назад устроил пожар на химическом заводе Китая, – сообщила она. – Горит несколько корпусов секретной лаборатории. Китайцы скоро будут здесь, а они ничуть не лучше кощеев. Стратиг вынужден был изменить маршрут. И теперь тебе лучше отсидеться в укромном месте.

– Я его предупреждал: соларис не достанется никому, – мстительно произнес Сколот.

– Он бы и так никому не достался. Но ты опять проявил самовольство и не повиновался року. Спалил надежды Поднебесной. А это тебе не дома наркобаронов, и даже не ночные бабочки с оборванными крыльями… Нет, твое место на Мауре. Сейчас ступай к Валге, она снимет повязку и смирительную рубашку.

– Даже за волю в ловушку не вернусь!

– Сам побежишь, – усмехнулась Зазноба.

Не выпуская гитары, он опустился перед ней на колени.

– Отец там?.. Скажи, отца переправили на Мауру? Его вытащили из румынской тюрьмы?

– Вытащили. – Дара не спеша расчесала гребнем волосы и вновь надела его на голову. – А ты очень похож на Мамонта, особенно в утренних сумерках… Только он уже на Урале. И Стратиг уехал туда же. Так что ты зря здесь торчишь. Впрочем, нет… Иди к Валге! Твой час пробил. Распустит рубашку, и поедем.

– Но мне тоже надо на Урал!

– Да я бы тебя с удовольствием отвезла…

– Ну так поехали!

– На Мауре тебя крашеная Валькирия ждет, – щурясь на восходящее солнце, проговорила Зазноба. – Правда, космы отстригла, но твой золотой венец не потеряла. Теперь она – Карна…

В зале времени на циферблатах часов уже светилась позолота, хотя все еще горел торшер, под которым престарелая Дара вязала на спицах. Она молча отложила вязку, взяла со стола толстый моток ниток и, надев его Сколоту на руки, стала сматывать в клубок.

– Иван Сергеевич похлопотал? – спросил он.

– Нет, – обронила она. – Руки прямо держи.

– Неужели Стратиг распорядился?

– Сильно не натягивай!.. Ты государю сейчас лучше на глаза не попадайся. Предупреждала: не балуй с огнем!

– Тогда что? Неужели умирать собралась?

– Да нет же! Ишь какой – умирать…

– А что случилось?

В это время зазвонили напольные часы, молчавшие полвека…

Зазноба вела машину небрежно и как-то беззаботно, почти не глядя на дорогу. Взгляд ее блуждал по сторонам, иногда цепляясь за домики проносящихся мимо поселков, встречные автомобили, столбы, деревья и прочие предметы, отчего-то привлекшие внимание. Она почти все время молчала, и Сколот ощущал, как от нее исходят волны печали, напоминающие обволакивающий, холодный туман.

На последних километрах пути они и вовсе не обменялись ни словом, а когда за стеклом потянулся знакомый луг с разбросанными кустарниками, Зазноба остановила машину.

– Узнаёшь место? – сухо спросила она.

– Узнаю́. – Сколот огляделся. – Здесь журавли поднялись в небо.

– Мауру видишь?

Покрытая лесом гора одиноко возвышалась среди тусклой по-утреннему равнины. Низкие тяжелые тучи, несомые с запада, почти доставали ее вершины, накрапывал дождь, и ветер играл перезревшей, увядающей травой.

– Вижу, – обронил он.

– Ну вот и ступай.

Сколот вышел из машины и еще раз осмотрелся.

– Пойдем со мной? – предложил неуверенно. – Проводишь…

– Тебе все пути открыты. Дорогу найдешь…

Он потоптался на месте, подбросил на плече чехол с гитарой.

– Будешь приходить ко мне на гору? Иногда? Ты обещала…

– Я обещала лишенцу, – отозвалась Зазноба. – А теперь ты вольный Странник. Есть у тебя, и кому забавлять, и кого песнями радовать. Вам будет весело…

– Если бы ты вернула Роксане рассудок…

– Это теперь твоя забота. Мне поручили привести ее на Мауру – я исполнила урок. Теперь тебя отпускаю.

Сколот поднял руку на восток – где-то за тучами вставало незримое солнце.

– Ура! Я Странник!

И пошел к Мауре.

Он чувствовал взгляд Дары, пока шагал через луговин у, и потом, уже на опушке леса, она все еще смотрела ему вслед, но когда Сколот оглянулся, машины не было.

Крайние березы уже захватила первая желтая проседь, особенно яркая на фоне темного хвойника, под ногами краснели шляпки мухоморов, по листве шелестел дождь, однако все эти знаки близкой осени совсем не печалили его; напротив, Сколот шел с ожиданием скорой встречи, и ему хватало еще всего – остатков летнего тепла, зелени, простора и даже невидимого за тучами солнца. Ощущение воли, одна только мысль, что она, воля, теперь есть и будет, а ее запас неисчерпаем, могли в один миг взметнуть его на любую гору. И не существовало теперь ни магнитного вихря, ни искаженного пространства, ни прочих коварств ловушки для странников.