Джеймс Прескотт: Обратный отсчет

Наступила гробовая тишина. Что хуже? Попробовать уничтожить пришельцев на подлете или ждать, что будет, когда они прилетят?

– Господин Президент, – прервал молчание Джек, – вы спрашивали моего мнения о враждебности инопланетян. У меня нет ни малейших аргументов ни за , ни против , но чутье мне подсказывает, что они не враждебны.

Высказывание было встречено громкими насмешками.

– При всем уважении, доктор Грир, – рявкнул вице-президент Миллард, – мы не можем основывать будущее человечества на вашем чутье, – он повернулся к Мии. – Доктор Вард, вы занимались генетической стороной проблемы. Бога ради, поделитесь с нами чем-нибудь более полезным, чем ваше чутье.

Джек почувствовал себя зернышком в курятнике. Ему случалось получать выволочки и от более неприятных людей, чем вице-президент Миллард, но сейчас он понимал, что единственное, что он может сделать, – это гордо выпрямиться да так и стоять. Это было не личное. Речь шла о выживании человечества.

– По правде говоря, нам сильно не хватило времени, – Миа развела руками. – Самый важный и самый опасный периоды в истории человека случились одновременно. Мы многое узнали о расе атинов. Как ни крути, они – наши создатели. По меньшей мере, они создали на Земле условия, благодаря которым появился человек. Мы также знаем, что ДНК людей и пришельцев удивительно схожи. В ДНК содержится ответ, почему все это происходит и, возможно, как это остановить. Я понимаю, что мои слова расходятся с тем, чему нас учили в школе и церкви о нашем происхождении и нашей сущности. Но, если мы не ошиблись в своих анализах, если мы – их творения, не думаю, что они готовы будут нас уничтожить не раздумывая. Их добрые намерения, мне кажется, подтверждаются тем фактом, что был обнаружен только один корабль.

– Это не совсем так, доктор, – прервал ее министр обороны.

– Простите?

– Наши спутники засекли еще одну волну. Слабую и однократную. Но мы смогли определить источник с точностью до пяти миль.

– Другой корабль? – у Джека отвисла челюсть.

– Точно не известно, – вмешалась директор NASA , явно желая помешать Майерсу выходить за пределы его компетенции. – Сила и качество сигнала отличаются. Он насыщеннее и сложнее. Источник находится на глубине двух миль под ледовым щитом Гренландии.

– Как давно стало известно? – Миа ощутила полную беспомощность. Она надеялась, что исчезновение корабля с его разрушительными разрядами давало ей шанс найти способы лечения синдрома. Две недели до армагеддона и новые разряды таких шансов не оставляли.

– Пять дней. Мы закрыли зону и направили туда инженеров строить базу и бурить лед. Название – Арктическая научная станция Северная Звезда . Гренландия не США, но датчане выразили готовность помочь как по военной, так и по научной линии.

– Инженерные работы практически окончены, – сообщил президент. – Еще одна причина, почему мы вас пригласили: мы хотим, чтобы вы приняли участие в исследовании. Вы единственные обладаете опытом в этой сфере, что бесценно.

– Руководить операцией будет адмирал Старк, – добавил вице-президент.

– Адмирал? – удивился Джек. – Не контр-адмирал?

– Уже нет, – коротко ответил Майерс.

Появилась помощница, чтобы проводить их к машине.

– Прошу запомнить, – президент протянул руку для прощания, – все, что здесь говорилось, – строго секретно. Возвращайтесь к вашей команде и готовьтесь: вы отправляетесь в Гренландию через двадцать четыре часа.

Большую часть пути до Объединённой базы Эндрюс Миа смотрела в залитое дождем окно. Проблесковый маячок джипа сопровождения заливал внутренности их лимузина то красным, то синим светом, словно стараясь привлечь ее внимание, которое и без того разрывалось между множеством вещей и событий. Она покосилась на Джека, мирно дремавшего, откинувшись на подушку, которую он соорудил из собственного пиджака. Он дышал ровно. Это стоическое спокойствие вызвало у Мии легкий приступ раздражения.

Встреча с президентом была тяжелым испытанием для нервной системы. Ни она, ни Джек не предполагали, что от них примутся требовать прямого ответа на вопрос, дружественны или враждебны атины (она никак не могла привыкнуть, что у пришельцев появилось имя). От неспособности ответить на вопрос Миа чувствовала себя беспомощной дурочкой. При этом чем дольше она размышляла, тем очевидней становилась бессмысленность постановки самого вопроса. Мало того, что странно было бы надеяться понять, какие намерения были у пришельцев, когда они влепили Земле этот синяк под глазом миллионы лет назад. Но то обстоятельство, что до появления существ, хоть отдаленно напоминающих человека, оставалось примерно шестьдесят три миллиона лет, делало разговор об отношении инопланетян к людям совершенно абсурдным.