Павел Иевлев: Последний выбор

Мы уже пробежали квартал, когда за спиной страшно грохнуло. Я обернулся — на том месте, где висел дирижабль, расплывалось в воздухе облако мощного взрыва. Волосы и одежду дёрнуло взрывной волной. Надеюсь, они успели.

— Вот здесь, пап, — сказал Инженер, которого отец поднял на руках к механизму мораториума.

— Ты уверен, Тимох? Запускали мы его не так.

— Я знаю. Вот, здесь надо вверх.

— Эй, Зелёный, ему всего семь лет, — скептически сказала Ольга.

— Подтащите лучше ту лавку, — ответил он, — а то высоко.

Мы с Ольгой придвинули скамейку, они влезли на неё и уставились вглубь механизма. На мой взгляд, он оставался таким же абсурдным и невозможным, каким показался мне при первом знакомстве. Но, с другой стороны, Зелёный такой уже один раз починил.

— Он же сойдет со стопора, Тимох.

— Да, так и надо. Там внутри кристалл, в нём сжатое время. Его надо выпустить, понимаешь?

— Эй, ты собираешься доверить это семилетнему ребенку? — повторила Ольга.

— Ему я верю куда больше, чем тебе, рыжая, — сказал Зелёный и решительно потянул за верхнюю часть устройства.

Механизм стремительно начал раскручиваться. Колёсики крутятся всё быстрее, тяги летают, как сумасшедшие, от нарастающего гула начинает вибрировать земля.

— Ого, — сказал Зелёный, спрыгивая с лавки и осторожно снимая сына. — Хренассе моща попёрла.

— Бонг! — гулко сказал механизм и начал останавливаться.

У меня что-то неприятно ёкнуло внутри, и вдруг стало непривычно пусто, как будто мне удалили какой-то орган. Я достал из сумки планшет, который мне как м-оператору в оперативном резерве полагалось носить с собой, и сразу понял, что держу в руках просто кусок камня. Никакие структуры больше не отзывались, и пропало то чувство реперов, которое всегда было тонким фоном в плотно набитой ими Коммуне.

— Порталы закрылись! — закричал в рацию Борух. — Прорвавшиеся сдаются, оставшись без поддержки! Мы отбились, Оль, мы отбились! Сам себе не верю!

— И где мы теперь? — спросил у сына Зелёный.

— Мы не где. Мы когда, — непонятно ответил тот. — Отсюда начнётся Мультиверсум.

И он замолчал, потеряв интерес к разговору.

Я развернулся и пошёл обратно к зданию Института. Там, в глубине Убежища, лежит моя жена, которая умерла за нас. Её надо похоронить. Многих завтра придётся похоронить, но эта история закончилась.

Вот вырастут дети — и начнётся, может быть, новая.

Добро пожаловать!

Прошу тебя!

Не сердись!

Врёшь, я знаю.

Нет больше таких на свете.

Чтоб тебя собака трахнула!

Даю слово!

Так и есть!

Противотанковое однозарядное ружьё системы Дегтярёва.

Уильям Батлер Йейтс. «Второе пришествие».

Хе́ле — сестра. (Закава).

Я убила его? (Закава).

Лицо, принимающее решения.

Гопломах — копейщик (hoplomachus от греческого «οπλομάχος» — «вооружённый боец»).

Мирмиллон (myrmillo) — вооружённый щитом и мечом гладиатор. На шлеме носили изображение рыбы «мормир» (греч. Μόρμυλος, μορμύρος), отсюда и название.

Скутум — гладиаторский щит.

Гладий, гладиус — короткий меч.

Бестиарий (bestiarius) — гладиатор, предназначенный для боя с хищниками.

Эта история изложена в повести «Звезда на ёлку».

Эта история раскрыта в повести «Звезда на ёлку».

МВЗ — Минно-Взрывные Заграждения.