Генри Каттнер: Власть и слава

ПОД ХОЛОДНЫМИ голубыми звездами, по улицам, освещенным пластмассовыми фонарями меняющихся кричащих цветов, медленно и плавно катился автобус-клуб. Одни танцевали в широком проходе под сентиментальные мелодии вальса. Другие облокачивались на небольшую барную стойку в дальнем конце автобуса, потягивая коктейли и глядя на танцоров. В глубоких креслах, расположенных вдоль ребристых стен, сидели престарелые компаньонки и бдительные мамаши. За двадцать пять лет участия в подобных сборищах они совершенно перестали отличаться друг от друга. Танцульки стали анахронизмом.

Яркие разноцветные юбки кружащихся в вальсе девушек приподнимались так, что были видны их нижние юбки в форме колокола. По пластиковому полу шуршали туфельки без каблуков. Молодые люди лихим движением локтя отбрасывали короткие накидки, держа руки рядом с выставленными напоказ рукоятками световых мечей, без которых не мог обойтись ни один уважающий себя щеголь. На большинстве лиц были шрамы, оставленные этими мечами на дуэлях. Белые пучки бровей Ла Бушери иронично приподнялись.

Световые мечи. Игрушки для задиристых детишек. Прозрачные рукояти из яркого пластика торчали из ножен на бедре каждого джентльмена, при любой стычке готовые выпрыгнуть владельцу в руку и плюнуть длинное лезвие обжигающей энергии. И потому что эти мечи наносили лишь неглубокие ожоги, заживающие чуть ли не за день, драчуны романтично считали себя великими рыцарями из древних легенд. Безопасное фехтование световым мечом, выбивающим искры из другого светового меча, казалось им не фарсом, а серьезным делом, в котором можно как завоевать уважение, так и потерять его. Тонкие губы Ла Бушери растянулись в некоторое подобие улыбки.

Март, подумал он. Юный Март Хэверс, живущий в трущобах, в логове воров, и ждущий его. Каковы бы ни были его недостатки, Март не был позером, как эти дураки. Но что касается недостатков Марта… это было уже совсем другое дело.

Ла Бушери выглянул в украшенное окно автобуса и пробежался глазами по разноцветным стенам Рено, на которых свет расползался постоянно меняющимися оттенками. Он не увидел снежной метели, дующей за окном. Ла Бушери в отчаянии, с горечью вспомнил, чего стоил ему Март, превративший в руины все его надежды и планы. Если бы за эти годы, прошедшие с тех пор, как его силой забрали из больницы, Март стал сверхчеловеком, даже это с трудом бы покрыло ущерб, который он невольно причинил Ла Бушери.

Но Март не стал сверхчеловеком.

Его похищение, случившееся двадцать пять лет назад, – похищение потенциального лидера, – было первым шагом в великом плане Ла Бушери, после исполнения которого у фрименов появился бы достойный вождь. Или, по крайней мере, представитель. Я и сам был хорошим лидером, подумал Ла Бушери, но мне не хватало имени, а это самое важное. Марта сочли лидером, и, следовательно, в нем должны были проявиться качества, которых не хватало Ла Бушери.

ПЛАН Ла Бушери с самого начала пошел под откос. Март Хэверс незамедлительно стал причиной катастрофы в стане фрименов.

Похищение ребенка вызвало лавину убийств во всем мире. Это стало второй резней гугенотов. Никому не нравилось вспоминать о кровавом времени, в течение которого от рук стражников погибло три тысячи фрименов. За ними охотились, как за волками. Информаторам платили большие награды.

Но Ла Бушери удалось скрыться. На него не пала даже тень подозрения, что само по себе было чудом.

Он улыбнулся, его широкая грудь стала еще шире, когда он глубоко вдохнул.

Танцы в автобусе прекратились, и нежноголосые девушки вместе с джентльменами собрались у окон, чтобы взглянуть на знаменитые трущобы Рено. Ла Бушери увидел, как девушка в коралловом платье откинула локоны набок и кокетливо задела веером стоящего с ней рядом молодого человека. Ее неестественно звонкий смех разнесся по всему автобусу. Ла Бушери, хоть и отметив нереальную красоту девушки, позволил черной ненависти к ней и всему, что она олицетворяет, почти с наслаждением окутать свой разум.

Как сильно изменился мир, подумал Ла Бушери, с тех пор, как я был таким же молодым, как эта кокетка! Он вспомнил время, когда архитектура зданий была не только практичной, но еще и красивой, когда одежда была без прикрас, а женщины вели себя так же просто, как и мужчины. Но помнил он это смутно, поскольку как раз в то время и начали происходить изменения.