Генри Каттнер - Власть и слава

– Что-то вроде этого. Я не испугался задания. Дело только…

– Сдается мне, тебя встревожил план «два», – сказал Ллевелин. – Сам я плохо знаком с работой Погодных Патрульных, но мне сказали, что этот план резко и кардинально изменил бы погоду на Алеутских островах. Я прав?

– Алеутских? А… да. Все верно. Холодный фронт.

Март бросился объяснять детали и почувствовал странное облегчение, рассказывая, как именно план «Два» изменил бы давление в той области, и побочным результатом стало бы появление над Алеутскими островами феноменального теплого фронта.

Ллевелин, казалось, не смотрел на Марта, но каждый раз, когда тот сбивался, Лидер вставлял какое-нибудь незначительное слово, и монолог продолжался.

ПОНЯВ, ЧТО говорит уже довольно долго, Хэверс на некоторое время замолчал. Его сковала неловкость. Ллевелин встал и подошел к огромному окну.

– Сэр, – внезапно спросил Март, – могу я вас кое о чем спросить?

– А почему нет? Спрашивай.

– Со мной что-то не так? Я хочу сказать, с моим… сознанием?

– А ты как думаешь? – не повернувшись, спросил Ллевелин.

Хэверс попытался выстроить в цепочку те немногие факты, что у него были.

– Не знаю. Но я кое-чего не понимаю. Почему, после того, как я отказался лететь на задание, меня привели в Центр Мнемоники и заставили пройти столько тестов?

– Как правило, Погодные Патрульные не отказываются от заданий. Возможно, это одна из причин. А как ты сам думаешь?

– Думаю, дело не только в этом, – ответил Хэверс. – Я даже не знаю, почему я отказался выполнять этот конкретный приказ. Не какой-то другой, а именно этот. Не знаю, почему. Я должен был понять. Только…

Ллевелин отошел от окна.

– Только что?

– Мне кажется, проблема во мне. Иногда все выглядит каким-то странным, не… непрочным. Словно я помню только тени настоящих событий, чем бы они ни были. И… – напряженно засмеялся Хэверс, – …я не чувствую реальным даже себя.

– В Центре это называют фантазийным мышлением, – объяснил Лидер. – Ощущение нереальности возникает довольно часто. Окружение кажется неестественным, каким не казалось раньше. – Ллевелин ненадолго замолчал и бросил на Хэверса мимолетный взгляд. – И в таком состоянии кажется, что изменяешься сам. Тело ощущается другим, будто ненастоящим. Такие чувства может вызвать эмоциональный стресс.

– У меня нет никакого стресса.

– Откуда ты знаешь? Ты можешь даже не замечать его. Вот почему я прошу тебя следующие несколько дней вести себя так, как тебе хочется. Возможно, глубинный стресс выйдет наружу, и от него будет легко избавиться. Что же касается чувства нереальности, у меня тоже оно иногда возникает. Я старше тебя и видел, как мир меняется за одну ночь. Могу сказать, что все уже не то, каким было раньше, и не ошибусь. Очень многое стало другим.

– Но сейчас-то ничего не меняется, – сказал Хэверс, и Ллевелин кивнул.

– Так, значит, вот что тебя беспокоит? – спросил тот.

– Не знаю. Я еще не смотрел на это с такой стороны. Но мне все равно мало что понятно. Мир изменился за одну ночь, не так ли? А потом вдруг все остановилось.

– Остановилось?

– Под контролем государства находится несколько регулярно летающих на Луну ракет. Но почему никто не летает на другие планеты?

– На Луне добывают полезные ископаемые. Луна достаточно близко, чтобы ее можно было контролировать. Планеты гораздо дальше. Могут возникнуть трудности. Прежде чем лезть на Марс или Венеру, надо решить все проблемы на Земле.

– Это хорошее объяснение, – одобрил Хэверс, – но меня интересует кое-что еще. Кто отдает приказы?

Ллевелин поморгал.

– Раньше я никогда не задавался этим вопросом, – продолжал Март, – хотя это лежит на поверхности. Вы на самом верху, сэр. Это вы отдаете приказы?

– Некоторые из них, – ответил Лидер. – Центр Мнемоники находится под моим контролем.

– Я имел ввиду несколько другое. Кто отдает приказы вам, если такие люди вообще существуют?

– Ну, есть Совет Лидеров, – ответил Ллевелин, и Хэверсу внезапно показалось, что его собеседник совершенно не хочет говорить об этом. – Они следуют догматам кромвеллианизма и являются высшей административной группой. Определенные методы и принципы науки и логики они унаследовали от докромвелльского мира.

Голос Ллевелина стих. Сейчас он выглядел более уставшим, чем раньше, и на его узком лице появилось нечто, похожее на сомнение.

Зажужжал сигнал. Ллевелин поговорил по ближайшему видеофону, затем посмотрел на Хэверса.