Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

— Матвей должен был прекратить её страдания, милый Роберт. Следуя приказу земного Ядра, убить это чудесное Дитя! Я тогда пыталась пополнить классификацию жизни — слепым червём по земле ползала. И ничего не знала. Но он не смог. София, бедная София! Она даже не догадывалась, что в её уме заложена такая мощь! Ты слушаешь? Слушай, милый Роберт. Слушай мой голос. Будет не так больно.

Белые лапы скрючились под панцирем, из гортаней не прекращаясь тянулся тонкий писк. Туша голода довлела. Вонь разложения, исходящая от его собственного, чужого тела, стала единственным запахом, который Роберт ещё ощущал.

— Но очутившись тут, я… прозрела. Поняла: попытки земного Ядра погубить Дитя есть не более чем дремучий инстинкт, а вот то, что делает Сопряжение — ошибка. Точное повторение той, что уже стала угрозой галактике! Сопряжение игнорировало решение, лежащее на поверхности! А Прозревшие — нет. Знаешь, почему? Потому что они не перестали быть. Не дали трансформировать себя в нечто иное, предпочтя исконный облик, а с ним и простые чувства. Например, любовь… Знаешь, отсюда мне слышно больше, чем когда-либо. Отсюда я слышу даже деление клеток в чреве той, что заняла твоё место…

Нет. Не должно так. Он человек. И умрёт человеком.

Казалось, туша раскрыла в удивлении единственный глаз. Роберт пустил по телу ток, сигнал к изменению. Как? Он не знал. Но знал, что умрёт он саха. Это важно. Это чрезвычайно важно!

— Мимикрия — первое, чему научили единобожцев их учителя. Этот псевдокульт поддерживают последние из арх. И он, поверь, имеет с религией не больше общего, чем я или ты. Удивительное подражание хищнику. И я приняла сторону единобожцев, милый Роберт, как и со временем вернувшийся Матвей. Я привела их на Ясную после войны. Я проложила им путь, вызвав подкрепление. И я открою им вход в Храм!

Куски информации налетали друг на друга всплеском всё ускоряющихся волн. Река мелела, каменистое русло оголялось. Время таяло.

— Но не они приговорили тебя к смерти, милый Роберт. Не держи на них зла. Ты должен был лежать в капсуле, в которой сейчас лежит Виктория. Она — случайность. Как и твоя смерть, в которой виноват не кто иной, как Иконников. Он отравил тебя ядом порождения стража. Не сделай он этого, ты бы вернулся домой. Ты бы стал скульптором — так было задумано. Как и твой друг. Никто, кроме него, не вынесет передаваемого на Землю количества информации. Организм твоего друга почти ассимилировал метаклетки, которые в свою очередь переработали вирус Q-рака. Он имеет огромный «ремонтный» ресурс, ведь метаклетки не позволят погибнуть своему носителю. Столько, сколько нужно. Последние арх знали это. Они многое знали и всё предусмотрели: твою резонансность, уникальность твоего друга, даже моё расположение к их замыслу! Вы двое служили им, даже не подозревая об этом! И должны были вернуться. Но солдафон тебя убил, милый Роберт.

Возле капсул стоял сухой, почти просвечивающий, бледный человек с большой головой и раскосыми взглядом над выступающими скулами. Он держался за пьедестал между белыми рисинами, но был прям, как в парадном строю. И улыбался.

Перед тем, как капсулы закрылись, Роберт положил частицу Инкунабулы на грудь Ивана. Ему она не навредит. Но чуть раньше сделал ещё кое-что важное: сам коснулся гладкого голубого камешка, какие в детстве швырял по зеркалу сибирской реки. Ненадолго, одним пальцем. С единственной просьбой к божественному Дитя. И оно откликнулось.

Где-то под придавленным модулем, в логове бессмертного беловолосого за выгнутыми решётками в ту же секунду померкло озеро и вспыхнуло посреди антрацита угольных столбов и кубов без окон и дверей, поросших сухим, ломким кустарником. А чуть позже, получив сигнал от единственного собрата, куда-то стремглав помчалась подвижная многоногая Смерть, чтобы успеть к временному шпилю, которого на том месте никогда не было и уже не будет…

Роберт не знал, кто такая Новая Ева. Но был совершенно точно уверен, что это не ребёнок Вики. Потому как почувствовал последней клеткой онемевшего языка: Виктория принесёт на Землю сына.

И этот ребёнок ещё вернётся на Ясную. Интуиция его никогда не подводила…

Он обещал Ивану застрелить его, если это случиться.

Едва Роман вынул пистолет, что-то белое размером с теннисный мяч врезалось в руку и выбило пистолет. Кисть отшибло, вибрирующая боль проглотила всё аж до самого локтя — как с размаху о бетонную стену врезал! И в тот же миг послышался клёкот. Как бы двойной, наслаивающийся один на один. Абориген рванул Романа со спины и заверещал, что нужно уносить ноги. Возможно, это была Карина, возможно, что-то ещё — не до выяснений. Иконников втащил его куда-то, и они провалились. А когда под ногами снова оказался более или менее ровный пол, стены вокруг дали понять, что в шаге — Храм.