Владимир Михайлов - Время Разителя

Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, я извлек из кармана коробочку со сканером, а из сумки — футляр с кристеллой. Находившимся там же пинцетом вынул, приноравливаясь к тряске автобуса, кристеллу и так же осторожно вложил ее в гнездышко сканера. Включил и закрыл глаза, чтобы не мешать мику воспринимать информацию, передаваемую приборчиком на высоких частотах. Легкая вибрация в висках свидетельствовала о том, что передача проходит нормально. Заняла она несколько секунд, и сразу же после этого можно стало вступить в диалог с миком, уже переварившим информацию.

Впрочем, это было лишь моим предположением. На мой вопрос мик ответил исчерпывающе: на кристелле не было записано ничего. Я усомнился: могло ли это быть? Кто стал бы с таким тщанием оберегать пустое зернышко? Может быть, сканер просто не справился с записью? Или использовался какой-то другой, не заложенный в него язык?

Все это было по меньшей мере странно, думал я, пытаясь договориться с миком о новой попытке вскрытия пустоты — без особой, впрочем, надежды на успех.

Однако разочарование исчезло так же быстро, как и возникло, едва лишь мик принялся препарировать объект новым способом. Оказалось, что на кристелле текст действительно существовал. Беда же была в том, что, кроме этого факта, ничего другого выяснить пока не удалось.

Первым, что возникло на мониторе, была надпись:

«Совершенно секретно. Коммерческая тайна. Только для адресата».

Ниже: «Личный суперкод номер шесть».

И — крупно:

«МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРОЕКТ 00485».

Я скомандовал мику показывать дальше.

Следующий кадр был: «Для прочтения документа введите разрешающий пароль».

И тут же — красные, мигающие строчки в рамке:

«Внимание! Попытка использовать неверный пароль приведет к полному стиранию записи!»

Несколько секунд спустя это предупреждение сменилось новым:

«ОСТОРОЖНО! Всякая попытка копирования текста вызовет его полное уничтожение».

Двенадцать белых кружков, в которых следовало разместиться буквам или цифрам пароля, тоже согласно мерцали.

С такими условиями задачи мне сталкиваться до сих пор не приходилось. И я вовсе не был уверен в том, что попытка безопасного проникновения в шифр по силам моему маленькому мику. Тут наверняка требовалось устройство, куда более мощное. Да и над программой следовало, наверное, поработать очень основательно. На ходу сделать это было невозможно — да и не нужно, пожалуй: сейчас главным был вопрос моей собственной безопасности. Кристеллу же надо было просто сохранить. До лучших времен. Самым подходящим выходом, конечно, было бы — скачать текст в мик; но я был предупрежден о невозможности копирования. Был, правда, способ обойти этот запрет. Заключался он в том, что в память мика (или любого другого компьютера) переносился не записанный на кристелле текст, но вся ее молекулярная структура — включающая в себя, разумеется, и все сделанные на этом носителе записи. Но для такой операции нужно было серьезное стационарное оборудование, которого здесь у меня, конечно же, и быть не могло. Таким способом кристеллу можно было бы, не расшифровывая, даже размножить; ну, а тогда появилась бы и возможность расшифровки; во всяком случае, можно стало бы предпринимать попытки, не боясь безвозвратно утратить запись.

Однако все это было осуществимо только в будущем — том, в котором у меня будут безопасность и нужное снаряжение. Но сейчас, в автобусе, я не имел ни того, ни другого.

Пока что можно было лишь размышлять о том, в какую еще историю я вляпался.

Иными словами — не имела баба хлопот… Или, ещё точнее: мало ему того, что он негр, так он еще читает еврейскую газету!

На самом деле мне было не до древних анекдотов.

Люди, от которых я сейчас старался спастись, не были настолько наивными, чтобы сразу поверить, будто предмет их интереса сгорел. Они просеют все через самое мелкое сито, и когда убедятся, что футлярчика с кристеллой и даже его остатков в несгораемом кейсе нет, — поймут, что записи исчезли вместе со сбежавшим человеком: со мною. И машина поиска закрутится уже всерьез.

Каков этот механизм, мне было неплохо известно. Казенный или частный, "О" или "Т" — оба они примерно одинаково мощны. Некоторое время можно от него скрываться. Залечь глубоко на дно. Лежать и не дышать. Нужно только найти самый глубокий омут. Но если это даже удастся, долгое залегание — то, чего я сейчас не могу себе позволить.

Потому, что надо выполнять работу, за которую мне уже заплатили; пусть и не все, недостаточно много. Может быть, я даже никогда не получу второй половины; как говорится — честь дороже.