Фредерик Каммер-младший - Корабль из ада

В храме стояли, распевая жестокую, ликующую песнь, ряды одетых в черное прихожан. В центре обширного зала высилась пирамида, вершина которой уходила в мрак под куполом. А на пирамиде стояла жуткая, ужасная фигура. Втрое выше человеческого роста была она, с телом человека и громадной, скотской, непристойной головой быка. Ужасным, нечеловеческим было лицо Молеха, с полураскрытыми бычьими губами и дикими, похотливыми глазами. При виде его пленники издали крик ужаса.

ВНЕЗАПНО ФИГУРА, стоящая на коленях у подножия пирамиды, поднялась и обернулась к шеренге жертв. Это была Лалат в мрачных одеждах верховной жрицы, с кроваво-красными губами, искривленными в сатанинской улыбке. Жестокие, бездонные глаза ее оглядели пленников и на мгновение насмешливо остановились на Кхоре. Затем она махнула рукой, указывая на стройную девушку возле него. Тут же два жреца, с дымящимися ладанками в руках, вышли вперед, схватили девушку и подтащили ее к Лалат. Резко рассмеявшись, королева толкнула девушку и указала на ухмыляющуюся статую Молеха.

Оба жреца отложили свои ладанки и, схватив почти потерявшую сознание девушку, потащили ее на пирамиду. Кхор смотрел на них, не в силах отвести глаза.

Жрецы были уже на пирамиде, действуя так поспешно, словно тоже боялись. На протянутых под мордой Молеха руках они положили и привязали стройную фигурку девушки, и тут же соскочили с пирамиды.

Кхор поглядел на девушку с испуганным, бледным личиком, лежащую на руках идола. Что там говорилось о дыхании Молеха? Но девушка, вроде, была невредима, неподвижно лежала на громадных руках, уставившись на искаженный лик, нависший над нею. Внезапно Кхор увидел, как она беспокойно зашевелилась.

Слова сорвались с ее губ, странные, бессвязные слова, будто говорила она на каком-то незнакомом языке. Это был явно бред. Девушка вдруг начала корчиться, извиваться, глаза ее остекленели, ноздри раздулись. Потом она стала задыхаться, лицо ее почернело. Тяжело дыша, она боролась со странной силой, высасывающей душу из ее тела. Затем борьба резко прекратилась. Девушка обмякла и неподвижно распростерлась на руках статуи — тонкая, безжизненная фигурка. А над нею жестокий бог-бык кривил выпяченные губы в жестоком экстазе…

Глядя на это, Кхор почувствовал, как волосы у него на загривке встали дыбом. Ему вдруг показалось, что где-то он уже видел нечто подобное. Где-то… Но почему воспоминания ускользают от него? Это было в Сирике?.. Или в Майябане?..

Жрецы поднялись на пирамиду и сняли тело девушки с каменных рук. И снова глаза Лалат с золотистыми крапинками прошлись по строю жертв, и палец ее указал на сей раз на Кхора. Еще два жреца, раскачивая своими ладанками, схватили Кхора и подтащили его к Лалат.

— Ну, вот, мой Кхор, — голос королевы напоминал отравленное вино, — теперь ты узнаешь, чье дыхание слаще — мое или Молеха. — Затем она обратилась к жрецам. — свяжите ему ноги покрепче, чтобы он не смог выпрыгнуть из Рук Смерти.

Когда они нагнулись, чтобы связать лодыжки, Кхор напряг все мышцы. Уж лучше борьба и смерть от жертвенных ножей, чем грязное дыхание Бычачьего Бога.

Критянин откинул назад светлые волосы и торжествующе рассмеялся.

А вот теперь…

Внезапный звук труб и крики воинов внизу, в городе, заставили Кхора застыть на месте. Джадор начал атаку! Считая, что северные ворота будут открыты! Не зная, что он, Кхор, потерпел неудачу!

ВНЕЗАПНОЕ СМЯТЕНИЕ и встревоженные крики наполнили храм. Жрецы и пленники повернулись одновременно, глядя между черными столбами выхода на расстилавшийся внизу город. По северному склону к городу приближалась небольшая армия, направляясь прямо к воротам. Это была толпа крестьян, вооруженных, по большей части, косами, ножами и дубинками. Во главе их бежал стройный юноша в синем плаще. Слабые крики «Джадор!» и «Нарайяма!» эхом прокатились по равнине.

Теперь Джадор и его ополчение были уже перед северными воротами. Бросившись вперед, юный принц всем весом налег на бронзовые ворота, но они даже не шелохнулись. Встревоженные крики разнеслись среди его сторонников. Глядя на это, Кхор скрипел зубами в беспомощном гневе. В городе текли к стенам потоки воинов в золотистых доспехах, сверкающих на утреннем солнце шлемами и щитами. Стрелы, копья, огромные камни, выброшенные боевыми махинами, полетели в атакующих, проделывая бреши в их рядах.

В отчаянии Джадор и его соратники стучали в ворота мечами и топорами. Почти половина атакующих пала, прежде чем град стрел и камней со стен стал стихать. А за воротами ждали своей минуты королевские колесницы, и воины едва сдерживали коней. Как только мятежники бросятся отступать, они вырвутся и уничтожат остатки беглецов.