Кларинда - Когда листья станут золотыми

— Не смешно, — процедил Пашка. — Почему она не включает?

Он поднял стекло своего гермошлема и подошел к иллюминатору — маленькому круглому окну рядом с люком.

— Может, уже?

— Я бы почувствовал прыжок.

Коля попытался тоже откинуть шлем и понял, что не знает, как это делается. За несколько следующих секунд подумалось, что в случае катастрофы он проживет ровно столько, насколько хватит воздуха в скафандре. И тут погас свет внутри отсека.

Зато ослепительно вспыхнуло сбоку — Коля еще не сообразил, что это и где, а защитное стекло гермошлема уже потемнело, оберегая глаза от невыносимого сияния. Мир поделился на два цвета: отсек погрузился в полную черноту, на фоне которой единственным белым пятном было обращенное к иллюминатору лицо Павла — словно высеченное из мрамора. Резкие, глубокие тени очерчивали линию носа, зажмурившиеся глаза, ямочку на подбородке, затем так же четко обрисовались руки, закрывавшие лицо от бьющего света. Коля успел еще обернуться к источнику излучения. Видел он его через темное защитное покрытие и какую-то долю секунды, но впечатлений ему хватило на всю жизнь. За иллюминатором сияла огромная, на все видимое пространство, сфера, поверхность расчерчивали молнии — или же стыковки металлических плит, — темнели гигантские круги — не то кратеры, не то непредставимой величины люки. И мгновенно, сразу, все потухло.

Коля тоже зажмурился. Но сверкающий объект будто отпечатался на внутренней стороне век и пытался испепелить глаза. Он приходил в себя несколько секунд, моргая слезящимися глазами. Потом вспомнил о Павле — ему-то, несомненно, пришлось куда хуже, ведь он смотрел на Эри-кубу не краем глаза и не через защитное покрытие.

— Паш, — позвал он в темноте. — Паш, слышишь? Что так светилось? У нас получилось или что?

— Иони… ионизирующее излучение, не знаю я ничего, — почти стонущим голосом произнес в темноте Павел. — Господи, режет как. Сейчас узнаем, получилось или нет… Сеть, наверное, накрылась от перегрузок. Аварийное включиться должно.

Словно в подтверждение его слов в потолке вспыхнула тусклая желтоватая лампочка, напомнившая Коле располагавшуюся в подвале школьную раздевалку. Даже это скудное освещение в первый миг заставило его зажмуриться. Павел продолжал ожесточенно растирать кулаками глаза.

— Когда же включится аварийка?

— Паш, — хрипло сказал Коля. — Ты не пугайся. Она уже включилась.

Пашке вкатили двойную дозу обезболивающего, хотя он и пытался геройствовать и доказывать, что оно вообще не нужно. К несчастному случаю привело сразу несколько факторов: на «Пегасе», довольно старом корабле, имелся иллюминатор у выходного люка (теперь никаких окон у выходов не полагалось), у стекла не было защитного покрытия, возникли проблемы с подачей питания наружу корпуса — и в итоге Павел успел снять шлем. К тому же никто не ожидал такой яркой вспышки. Думали о защите от жара и радиации, но не от света.

— Это как полярное сияние, просто сильнее, — объясняла Алиса, сидя у операционного стола. Пашка только что задремал от ударной порции лекарств. Глаза его скрывала специальная защитная повязка.

— Будет в другой раз не таким любопытным, — равнодушно сказал Крыс. Алиса посмотрела на космического авантюриста с негодованием, но тому было все равно.

— Я думаю, нам пора, и не стоит здесь задерживаться, — продолжал худой пират. — Мы устроили потрясающую иллюминацию, которой никто не видел со дней молодости Вселенной. Не думаю, что станции пеленга теперь заработают и начнут передавать изображения по гиперсети, но все может быть. И тогда Патруль точно прилетит полюбоваться этаким праздничным салютом, а я не хочу встречаться с Патрулем.

— Летим, хорошо, — согласилась Алиса. — У Паши автомедик зафиксировал помутнение роговицы. Здесь мы такой ожог не вылечим. Нужна нормальная помощь, желательно на Земле.

— До Палапутры дотянем, и то с трудом. А на Землю меня что-то не тянет, — Весельчак изучал сигналы камеры наружного наблюдения на маленьком дежурном экране. — О, да тут кое-что интересное. Полюбуйтесь. В рубке все это выглядело бы лучше, но и так сойдет.

На мониторе посреди черной пустоты плыл утолщенный белый диск с неровными краями. Над ним, словно щупальца огромной медузы, колыхались огненные сполохи.