Аркадий Марьин - Эффект озарения

Плавно Алмаз поднял обе руки перед собой и медленно, словно они совсем ничего не весили, опустил их на инструмент. И инструмент зазвучал.

И в то же мгновение мир вокруг Ивана почему-то куда-то поплыл. Он как бы ещё был, но начинал медленно растворяться в потоке звуков, несущихся со всех сторон и проникающих прямо в сердце.

Далёкая, едва различимая в калейдоскопе удивительных переживаний мысль мелькнула в голове: «Так вот о чём говорил дежурный администратор, вот что это значит…». И сознание поплыло дальше, рисуя в воображении непонятные, но восхитительные образы. И всё Ивану стало казаться таким простым и понятным, таким удивительно логичным и светлым. И как раньше он не понимал этого? Странно.

Иван летел на небольшом острове, в окружении больших, высоких красивых цветов, благоухающих безумно-восхитительным ароматом, а вокруг его головы порхали абсолютно разные, воздушные, разноцветные бабочки. В какое-то мгновение он стал различать голос другого человека, летящего примерно на таком же острове по соседству. Иван смутно видел, что губы соседа-островитянина еле-еле шевелились, донося его шёпот, который, почему-то, врывался в одно ухо Ивана громогласным эхом.

– Как тебе? – прогремел вопрос. – Не музыка, а прямо волшебство какое-то! Точно?

Мир, в котором только что парил Иван, стал расползаться, словно синтетическая ткань, обильно спрыснутая растворителем. А орущий шёпотом человек стал быстро приближаться, пока не оказался вплотную у лица Ивана. И только теперь он его окончательно узнал. Это был Андрей Белов. Тот самый беспокойный обитатель пансионата.

– Я говорю, шоу потрясающее! – снова произнёс Белов прямо Ивану в лицо.

Жутко захотелось в ту же секунду со всей дури вмазать этому… появившемуся откуда ни возьмись, этому первому знакомому, прямо промеж глаз. Зачем ему понадобилось выдёргивать Ивана из этого прекрасного мира грёз.

– Да, – стиснув зубы, сдерживая себя, сказал Иван, – потрясающе. Я не ожидал.

– А я смотрю, ты как каменная статуя сидишь. Замер, как замороженный. Даже взгляд в одну точку, – с дурной улыбкой, с непонятным блеском в глазах, совсем близко придвинувшись к Ивану, зашептал Белов. – В трансе был? Медитировал?

– Не знаю. Наверное. Я вообще первый раз такое слушаю, – нехотя ответил Иван.

– Да, я так и понял…

Раздались финальные аккорды волшебного инструмента, и зал в то же мгновение взорвался лавиной аплодисментов и выкриками слушателей.

– Здорово! Молодец! Вау! – и всё в том же духе.

Теперь уже в полный голос, чтобы его можно было расслышать через хлопки, Белов неожиданно спросил:

– Хочешь поговорить с ним?

– С кем? – не понял Иван.

– С Бумагиным, вот с ним? – и Андрей указал в сторону сцены, на которой сейчас кланялся улыбающийся музыкант.

– А зачем? – с чувством загнанного в тупик, упирался Иван.

– Слушай, братишка, – Белов слегка прищурился, – я же не слепой. Я же видел, как ты слушал его исполнение. Тебя же вообще в этом зале не было. Неужели не хочешь с ним парой слов перекинуться? Ну, спросить что-нибудь?

До Ивана стала постепенно доходить суть предложения. Словно он возвращался из розовой, полупрозрачной дымки назад на Землю.

– Вообще-то, да, хочу с ним поговорить, – уверенней заговорил Иван. – Было бы здорово перекинуться, как ты говоришь, парой слов. Я ведь раньше ничего такого не слышал…

– Всё, я тебя понял, – с довольной интонацией в голосе перебил Ивана Белов. – Встречу я тебе организую.

– Когда?

– Да прямо сейчас!

И Белов схватил удивлённого, ещё не отошедшего в полной мере от впечатлений Ивана, и потащил в сторону сцены.

– Прямо сейчас? – обескуражено поинтересовался Иван.

– А чего тянуть-то? Он обычно после концерта сразу уезжает, даже не ночует. Очень плотный концертный график. Давай, давай, не тормози. Потом мне ещё спасибо скажешь.

Через дверь рядом со сценой прошли в длинный коридор с множеством дверей по обе стороны. На одной широкой двери большими, заметными буквами было написано: «Выход на сцену». Возле неё и остановились.

– У тебя глаза круглые, как две монетки, – с ухмылкой, глядя на Ивана, сказал Андрей. – Отойти ещё не можешь.

– Неловко как-то, – признался Иван и громко сглотнул слюну.

Андрей при этих словах только мотнул головой и снова хитро улыбнулся.

Было слышно, как прекратились аплодисменты, смолкли свистки и выкрики. И вот дверь распахнулась и в коридор, из полумрака, озаряемого неясными всполохами освещения зала, вышел Бумагин. Он ещё улыбался, глаза искрились. И было понятно, что ему безумно нравится то, чем он занимается.