Александр Сиваков: Лунные дети-1

Я бы на месте моей будущей соседке по комнаты умерла со стыда, та только слегка порозовела.

Да, не сошлись ребята характерами, что тут ещё можно сказать. Точнее, слишком уж сошлись, а теперь отталкиваются друг от друга словно два одноимённых полюса в магните.

– Ну, что, ты решила? – Голос Ивановой перестал быть дружелюбным. Я поняла, что, стоит мне сейчас отказаться, я стану её врагом на всю оставшуюся жизнь.

– Меня Настей зовут. Пойдём?

Мы подошли к двери с цифрой «пятнадцать». Я слегка удивилась такому совпадению: всегда считала это число своим счастливым.

Комнату себе Полина, как это и следовало ожидать, выбрала самую лучшую. Просторная, светлая, с двумя аккуратно застеленными кроватями у противоположных стен. Перед окном – двухместный письменный стол, в разных углах по обе стороны от него – интернет-кресла. Ещё один крохотный столик с обтекаемым корпусом пищесинтезатора. Это – минимум любого уважающего себя кабинета.

Были тут и свои излишества. Пушистый серый ковёр, настолько большой, что казался не ковром, а полом. Такой я видела впервые: ноги по щиколотку утопали в ворсе. Мерно раскачивался маятник ходиков. В самый неожиданный момент из крохотной дверки, которую я сначала не заметила, высунулась серая птичка и прокуковала семь раз. Семь часов. Часики, оказывается, ещё и с кукушкой. Здорово.

За окном шумели вековые дубы школьного парка. Между стволами деревьев блестела гладь озера.

– Здесь довольно мило.

Иванова фыркнула:

– Ты говоришь прямо как героиня какого-нибудь старого фильма.

Она прошла по комнате, переставляя с места на место какие-то безделушки, подошла к пищесинтезатору, открыла его крышку и принялась изучать написанные на оборотной стороне технические характеристики.

– От голода мы тут не умрём, – наконец, последовал комментарий. – Но сам пищевик – жуткая рухлядь. Если можно будет, обязательно поменяю. Есть хочешь?

– Я сегодня даже позавтракать не успела.

– Иногда на меня такое находит: люблю похозяйничать, – сообщила Полина, сосредоточенно нажимая кнопки. – Только не думай, что я всегда буду готовить.

– Не буду.

После импровизированной трапезы мы принялись разбирать сумки…

Так я оказалась в одной комнате с Полиной Ивановой – самым, пожалуй, известным ребёнком на нашей планете. Раньше я её видела только по телевизору и даже представить себе не могла, что когда-нибудь буду сидеть в метре от неё и наблюдать, как она аккуратными кучками раскладывает по кровати всякую полезную мелочь из своего чемоданчика.

– Моё! – Заявила она, усаживаясь в кресло. Руками Полина плотно обхватила подлокотники и сразу стала похожа на средневековую принцессу на троне.

Я нейтрально пожала плечами. Девочка сползла с кресла.

– С тобой неинтересно, – заявила она. – Какая-то ты беззубая. Ты спорить вообще умеешь?

– Наспоримся ещё за пять лет. Ты хочешь, чтобы я с первых же минут начала выяснять с тобой отношения?

Полина подняла брови:

– Ты не такая пушистая, как я надеялась.

– Первое впечатление редко бывает верным.

– Когда ты краснела, ты притворялась?

– Нет. Соматические реакции организма подделывать невозможно.

– Тогда всё в порядке. Человек, который умеет краснеть, редко бывает плохим.

Мы продолжили разбирать багаж.

– Подумать только, – Полина оглянулась вокруг так, словно только что зашла в комнату, – пять лет в этой конуре.

– Всего год, – успокоила я её.

– С чего ты взяла?

– Табличку на двери видела?

– Где написано «ХОЛЛ 1 КУРСА»? Да, а что?

– Ей лет пятьдесят, не меньше…

– Тут всё под старину сделано, – вставила Полина.

– Я не о том. Её ни разу не перевешивали. Значит в следующем году здесь тоже будут жить первоклашки. А мы переедем куда-нибудь ещё.

– Хорошо бы в более солидные апартаменты, – она снова бросила вокруг взгляд миллионера, который случайно зашёл в притон.

– Будут тебе солидные, не волнуйся.

– А я и не волнуюсь.

Несколько минут Полина раскладывала в ящики стола канцелярские принадлежности, потом хмыкнула:

– У меня создаётся ощущение, что ты знаешь больше, чем все остальные.

– С чего ты взяла?

– Откуда, например, тебе известно, что на следующих курсах наши…, – она запнулась, подбирая слово, – жилищные условия улучшатся?

– Это элементарно. Даже проще, чем сложить два и два. Когда ты на вахте с дежурным болтала, помнишь, что он говорил? Что первый курс живёт в этом холле, а Васильев, пятикурсник – в двадцать восьмом. Как ты думаешь, для чего остальные двадцать семь корпусов? И, кстати, двадцать восьмой, вполне возможно, не последний.