Царёв Павел: Мёртвый пояс Галактики

– Конечно, вы чистоплотны генетически и потому не избегаете медосмотров в космопортах. Я навела справки на этот счёт…

– Смотри, какая предусмотрительная! – не унимался заведённый уничижительным отношением к его персоне Влад.

– Да, я такая, – с оттенком вызова, но по-прежнему бесцветным голосом подтвердила Гоппс. – Вы пока генетически здоровы. Но я имею ввиду другое – духовное здоровье.

– И что же с нами не так? – тупо спросил Влад, осматривая своих товарищей.

– Трудно найти то, о чём не имеешь понятия. Я говорю о нравственности.

– Осторожнее, мисс! Вы вступаете в область знаний, изначально страдающую субъективностью, – предупредил Сказочник.

– Для вас авторитет большинства… И не только людей… И не только большинства, но и лучших умов некогда изолированных друг от друга цивилизаций – выглядит субъективно?

Драм, восстановив душевное равновесие, улыбнулся, прощая невежество гостьи:

– Конечно, нет. Но глубины космоса вынуждают, прежде всего, нас, ошан, постоянно расширять границы мышления.

Гоппс насмешливо вздёрнула нос:

– Именно о краевом эффекте мышления мы с вами и говорим, хотя вы не признаёте этого, или, скорее, делаете вид, что не признаёте! Пограничники!..

– Позвольте вам возразить, – пропустив мимо ушей очередное оскорбление, продолжал развивать свою, или, точнее, мировоззренческую позицию ошан Келвин. – И для начала прошу Вас ответить на вопрос: кто и когда обозначил или определил границы мышления? Может, то, что сегодня мы считаем границами мышления – всего лишь веха бесконечного пути развития разума? История познания свидетельствует в пользу этого множеством примеров… Взять, например, одного из открывателей закона сохранения энергии – Майера, кончившего жизнь в психиатрической лечебнице.

– Нечего прикрывать свою бездуховность ссылками на гениев…

– Да что её слушать, кэп! – опять вмешался Влад.

Гоппс пронзила Влада гневным испепеляющим взглядом, но её голос, по-прежнему остался невыразительным и спокойным. Разве что в нём звучала насмешка:

– Молчи, несчастная, когда глаголет герой космоса… Да так ли это? Ужель герой, свободный ото всех предрассудков своего времени, познавший раскованность и безграничность мысли… и – передо мной?! Нет. Я точно знаю из своего личного опыта, что ныне глаголет болтун, бахвал и сластолюбец, гипнозом покоряющий доверчивые женские сердца.

У Влада перехватило дыхание от такого бесцеремонного выворачивания наизнанку его утончённой, романтической души. Если б у штурмана было поменьше горячности и самомнения, то тогда от его внимания не укрылись бы изменения произошедшие в комнате. Так Пьер вдруг резко поднял книгу, отгораживаясь ею от остальных ошан, Келвин наклонил голову, тщательно разглядывая свои магнитные ботинки, Андрей странно хрюкнул, прикрывая ладонью нижнюю часть лица, и даже Сказочник, отведя от переполненного негодованием парня взгляд, слегка улыбнулся, будто в ответ на какие-то известные ему одному мысли…

Ничего этого Влад не заметил, но, ощущая вакуум в груди, он судорожно глотнул ртом воздух и… грянула буря:

– Значит, я – болтун, бахвал, ни на что не способный? – донеслись до ушей присутствующих в кают-компании первые раскаты отдалённого грома.

– А кто же ещё?

– Ты думаешь, что ты видела в баре – сеанс гипноза? – первый порыв ветра не обещал ничего хорошего.

– Н-ну, гипноз, иллюзия, фокус, может быть…

– Фокус, – злорадно повторил Влад, закатывая поверх локтя правый рукав рубашки (его штурманская куртка так и лежала на подлокотнике кресла, снятая и забытая им там после, зондирования мозга). – Фокус, – пробормотал он, снедая глазами, в которых полыхал дьявольский огонь, свою руку.

В кают-компании воцарилась тишина. Все заинтересовано следили за его действиями. Но едва Сказочник понял, что сейчас произойдёт, он тут же перевёл свой взгляд на Гоппс. Три-пять секунд и её лицо будто окаменело, выдавая напряжённость и ожидание. Ещё несколько мгновений и Влад торжествующе взмахнул рукой:

– Можете убедиться в иллюзорности вот этого сами.

На пол тяжело шлёпнулась короткая чёрная лента. В полнейшей тишине змея, раздражённо свернувшись в кольца, угрожающе подняла свою плоскую голову. Взгляд её немигающих глаз остановился на женщине.

– Уберите её… – срывающимся на визг голосом вскрикнула Гоппс. Прижавшись к стене, микробиолог замерла, с ужасом следя за неторопливыми и, вместе с тем, стремительными движениями аспида, ползущего к ней.