Потом мы останавливаемся, и я вижу Веронику. Она одета, как обычно, но сейчас на ней сапоги и теплая накидка. Смотря на нее, я завидую ей, ведь мне тоже стало зябко. Предполагаю, что вторая группа встретит Селесту, если они вообще сейчас идут куда-то. Втайне я хочу оказаться на их месте, ведь если они дома, то сидят в тепле и уюте, возможно, с чашкой чая в общей гостинной, отдыхая. Я потираю ладонями локти, пытаясь согреться. Чувствую кожей мозоли на руках, они обдираются, но мне не больно. Очень холодно, на коже появляются мурашки.
Дэниел и Хан подходят к Веронике. Только сейчас я замечаю, что они тоже взяли с собой теплые кофты. За учительским составом стоит большой пикап, передние фары освещали бы лес, но его загораживают люди.
– Вы все помните, что первое испытание в субботу, через четыре дня, – начинает Вероника, но я не понимаю, на что она намекает, – но даже мы не знаем, что там будет, – я думаю, она врет.
Она замолкает. Такое чувство, будто она специально держит «интригу». Как всегда.
– Не будем тянуть кота за хвост, – говорит она. Слава Богу, – на экзамене вам никто не поможет. Вы должны работать индивидуально, сегодня ваша первая серьзеная тренировка. Ваша задача – выбраться из леса. Ограничения во времени есть: вы должны выбраться до утра. Можете идти по-одному, можете не разделяться. А мы будем наблюдать за вами со стороны.
Слова она произносит, будто скороговорку. Ее пухлые руки сложены на груди, а светлые волосы аккуратно сложены в валик.
После этих слов она садится в пикап, как и Дэниел с Ханом. Я даже обдумать ее слова не успеваю, как они скрываются за нами, а потом и свет от фар потухает.
– Что, простите? – спрашиваю я, находясь в тихой истерике.
Мы в темноте, без теплых вещей, еды, воды, еще неизвестно, как нам выбираться. Я черчу стрелу в сторону, куда уехала машина, чтобы не забыть. Конечно, вряд ли нам это сильно поможет, но мы хоть не уйдем в совершенно обратную сторону.
– Кажется, от нас решили избавиться, – пытается шутить Белла, – и просто решили, что это самый простой способ.
Мне больше хочется верить, что она права, чем думать о том, какие будут испытания и следующие тренировки. Не прошло и полторы недели, как они нас обрекли на смерть.
Я смотрю под ноги, в надежде, что отчетливо заметны следы, но я ошибаюсь. Земля сухая, следов совсем невидно, учитывая то, что у нас даже нет света. Но это не самое плохое. Там, где завернул пикап, тропинка разветвляется, образуя перекресток. Машина поехала направо, но если дальше тоже будут перекрестки, мы не выберемся отсюда и через год.
– Ты запомнила дорогу, когда мы шли? – спрашивает Белла, и я хочу засмеяться от чувств, нахлынувшись на меня. Усталость, слабость, безысходность.
– Я на первых ста метрах перестала по сторонам смотреть, – отвечаю, она слабо улыбается, наверное, пытаясь подбодрить меня.
Сейчас около четырех часов, но солнце не будет освещать нам путь вечно. Я не слышу ни пения птиц, ни стрекот кузнечиков. Такое чувство, будто вся живность давно покинула эту местность. Дует легкий ветер, но учитывая то, что здесь очень холодно, это не идет на пользу. Я радуюсь тому, что хорошо поела сегодня.
Никто не сделал ни шага. Такое чувство, будто все сразу окаменели. У нас в детстве была игра «заморозки». Суть состояла в том, что один человек ловил остальных, а дотрагиваясь до них, они замирали, будто замороженные. Сейчас все стоят примерно так же.
– Что делать будем? – спрашивает блондинка, которая вызвалась бежать первой на недавних соревнованиях.
– Понятное дело, что идти, – подходит к ней плотный парень. У него выпали все волосы, но он, будто по привычке, проводит по лысине пятью пальцами.
– Ага, – возмущается она, складывая руки на груди, – легко сказать. Куда?
– Направо.
Он так невозмутимо это говорит, поднимая плечи, что мне хочется улыбнуться. Я смотрю на свою стрелку, которую начертила. Она не понадобилась, ну и ладно. Мы плотной кучей идем в сторону, куда поехала машина, и я вздрагиваю каждый раз, когда чья-то холодная кожа случайно касается меня.
Дорога двигается некоторое время прямо, но через какое-то время снова разветвляется. Следов не видно ни на одной из них. Не видно вдалеке фар, не слышно шума машины, но это и понятно, они уже далеко уехали.
– Думал, так все просто? – спрашивает блондинка лысого парня, – а теперь куда?
– Разделимся, всего-то. Половина с тобой пойдет, половина со мной.
– Нам не стоит разделяться, Марк, – вступает в разговор Белла, – как мы потом найдем друг друга?
Читать дальше