Владимир Саморядов: Замороченный лес. фантастический роман

– Так она не сама тебе завещание справила?

– Да будет эта старая скряга что-то завещать. Все с собой в могилу унести хотела. Пришлось правду силой добывать.

– Пытал? – Сказал Мормон, не столько спрашивая, сколько констатируя факт.

– Не ее саму, ее любимую кошку. Прабабка, видишь ли, кошку свою сильно любила, сильнее родни. Ну, я кошку за хвост к потолку подвесил и начал с нее живой шкуру снимать.

– Ну ты и сволочь, оказывается, – беззлобно заметил Мормон.

– От сволочи слышу, – угрюмо огрызнулся Бугай. – Я детишек разной дрянью не кормил, «винтом» там, или «крокодилом».

– Оба вы скоты! – Вякнула со своей ветки Шишимора.

– Ша, птичка, заглохни! – Цыкнул на нее Мормон. – Безвыигрышные лотереи, или махинации с квартирами старух, выходит, Пушкин делал? Все мы здесь одинаковые. Вот если найдем Белый цветок, можно и честным делом заняться: и людям страждущим помощь, и свой карман не обидим.

– Если только нас волки до этого не съедят, – угрюмо проворчала Шишимора.

– Будешь орать – съедят. Надобно на разведку идти, – решил Мормон и спрыгнул с дерева. Встал на ноги, держа перед собой взведенный пистолет, огляделся. Было тихо. Зеленые волки не появлялись на глаза и не шуршали в ближайших кустах, но, тем не менее, Мормон трусил отчаянно, дрожал и вздрагивал. Хотя для примера: Бугай и Шишимора с дерева не слезли вообще и смотрели сверху на Мормона тоскливым и выжидательным взглядом.

– Ну, чего вы там расселись? – Спросил их Мормон. – Слезайте. Трусы!

Бугай и Шишимора отрицательно замотали головами и еще сильнее вцепились в ствол дерева.

– Как хотите, – Мормон устало махнул рукой.

Сделав небольшую рекогносцировку, не отходя далеко от спасительного дерева, он вернулся назад:

– Волков нет. Может, к машине вернемся? Там хоть какие-то вещи остались.

– Ты знаешь, где машина? – Спросил Мормона Бугай. – Нет? То-то же. И с чего ты так уверен, что волки ушли. Может, они поблизости в засаде прячутся, нас поджидают.

– Так что, вы всю жизнь на дереве сидеть собираетесь? Без еды мы здесь быстро загнемся.

– Я никуда не пойду, – решительно заявила Шишимора.

Мормон хотел сказать в ее адрес что-то язвительное, но поблизости раздался подозрительный треск валежника, возможно к волкам не относящийся, но все равно пугающий, и Мормон быстро залез обратно на дерево.

– Хорошо, – сказал он угрюмо. – Будем сидеть на дереве, пока не ослабнем от голода и не попадаем вниз. Тогда нас точно съедят.

Бугай и Шишимора ничего не ответили на это высказывание.

Наконец после затхлости лесной дороги, сдавленной с двух сторон стенами зеленеющего кустарника и деревьями, молодые люди выбрались на поляну, обильно заросшую сочной травой. В глаза ударило яркое солнце. Время уже подобралось к полудню, поэтому основательно потеплело. Поляна, по форме напоминавшая трапецию, оказалась очень обширной – несколько квадратных километров точно. Ее можно было засеять зерновыми и получить приличный урожай, или использовать под колхозное пастбище. На поляне и в самом деле паслись какие-то животные, убежавшие в лес при появлении людей. Кто это был: олени или безоаровые козлы, Страус из-за расстояния распознать не сумел. Зато и он и все остальные хорошо разглядели несколько полуразрушенных самолетов, стоящих на южном краю поляны.

Самолеты для жителей затрапезного Чумска были вещью таинственной, близкой к космическим кораблям или супер-компьютерам. Никто из четырех ребят на самолетах никогда не летал, а если и видел эти летающие достижения мировой цивилизации, то только пролетающими в высоком небе. Поэтому к самолетам они направились сразу, но не теряя осторожности.

Шесть самолетов времен второй мировой войны: пять, по всем признакам, бомбардировщиков, и нечто полуразвалившееся, похожее на гидросамолет. Машины стояли на шасси, будто когда-то, несколько десятков лет назад совершили здесь вынужденную посадку. Когда-то в свое бурное и героическое время эти машины считались верхом инженерной мысли, совершенным оружием, оплотом и надеждой, сейчас это был просто металлолом, способный заинтересовать только сборщиков вторсырья и нескольких, сохранившихся в наше продажное время чудаков, любителей военных раритетов.

Время и непогода не пощадили эти грозные машины: плексиглас блистеров помутнел, покрылся сетью трещин, раскололся во многих местах, сквозь дыры в обшивке, как ребра мертвеца, проглядывал каркас, как внутренности, свисали пучки проводов и трубок. Рукотворные птицы уже давно отжили отпущенный им век и медленно разлагались, вид этого распада был таким же отвратительным, что и распад живой плоти.