Олег Ковалёв: Король рая. Профессор Браун. Галактика Черона

Ксения – студентка, нашла младенца Марину в своём сундуке, приёмная мать Марюши

Стиляга – главный повар королевской кухни, родственник Свияги

Свияга-старший –дедушка Свияги

Савойя-старший – папа Савойи-младшего, король четвёртого пространства

Люция – королева четвёртого пространства, жена Савойи-старшего.

Крас – Король подземного королевства четвёртого пространства

Агафья – старуха, нашла младенца – профессора Брауна – в стоге сена, приёмная мать профессора

Венс – карлик, житель в доме Свияги

Медогор – король двенадцатого пространства.

Гуэрло – командующий объединёнными вооружёнными силами четвёртого пространства

Сыромач – правая рука Медогора, внебрачный сын Медогора, короля двенадцатого пространства

Вояна – королева подземного царства седьмого пространства

Гранд – сын королевы Марины и Савойи-младшего

Чагра – великий пират, правитель многих галактик, неведомые могущественные силы

Чонг – сын Чагры

Хрюняч – самая опытная ищейка во всей галактике Черона

Грош – матёрый ветеран воздушных воинов

Дрон – друг детства Савойи-младшего в информационных мирах

Элвейс – украденный второй ребёнок королевы Рояны, матери Олчейса.

Глори – украденный второй ребёнок королевы. Её сестра – Антония, принцесса одиннадцатого пространства галактики Даяна.

Корниш – уличный король десятой планеты

Лучано – сын Гранда и Антонии

Отец Георгий – священник информационных миров.

Внимательно оглядев зал, перешёл сразу к делу: «сегодня мы с вами должны начать изучать древние учения, находящиеся за пределами понимания современной науки. Наша цель – проникнуть в тайны мироздания.

Но при этом напоминаю вам, что учёные древности облекали свои видения в формы и образы на уровне развития и восприятия мира именно того времени». Разобраться, что подразумевалось учёными древности под тем или иным архаичным образом сегодня уже куда сложнее. Ведь это образы тех времён и для тех времён».

Подошёл к столу и взял учебник, автором которого являлся он сам. Подняв его высоко над головой, задал вопрос аудитории: «сколько уже исправленных изданий выдержала эта книга?». В ответ последовала тишина. «Не знаете? – профессор усмехнулся – пятнадцать, если изволите!». Зал ахнул. И снова невозмутимо продолжал: «например, если я пишу данную книгу, то нередко возвращаюсь к ней неоднократно, поправляю, изменяю ранее написанное. Ведь действительно достаточно дней, недели, месяцев, чтобы я оценивал ранее изложенное уже по-другому.

Потому что течение времени изменяет мир, и я, соответственно, вижу одни и те же вещи уже по другому».

«А теперь представьте себе, как должны измениться древние науки написанные множество веков тому назад! И их никто не поправлял! По этой причине нам придётся отложить древние книги. Не будем заниматься гаданием на кофейной гуще. Вполне возможно, что мы можем и ошибиться, разгадывая манускрипты. Мы с вами будем изучать новый предмет: „логику материальных систем“. Хотя, всё новое старо как мир, но просто в современном изложении».

…Эти события описываются так детально неспроста. Потому что всё началось именно на этой лекции профессора Брауна. Он очень любил детей, своих будущих, разумеется. И когда тема могла касаться рождения чего-то, всегда произносил её – эту тему – весьма и весьма трепетным манером: «когда рождается человек, окружающие умиляются его невинности. Но одновременно иногда не секрет, что этот родившийся человек есть потенциальный правонарушитель с развивающемся в более зрелом возрасте негативным отношением к обществу. Когда рождалось человечество, оно тоже было невинным: Адам и Ева. Но уже тогда, задолго до сотворения человека и земли было известно, что этот ребёнок – человечество – по своей природе, развиваясь со-временем, будет негативно относиться к окружающему миру. Т.е. будет негативным членом в этой вселенной. И это тоже генетика.

И все живо представили Адама и Еву, взявшись за руки. А за ними, как бы шлейфом – полу-туманом уходящим вдаль – толпы агрессивно настроенных людей.

Однако надо отдать должное, что профессор действительно любил тему генетики и рождения, и последствия от этого рождения. Наверное, у кого что болит, тот о том и говорит. У профессора Брауна это болело. И никто пока ему помочь, к сожалению, не мог. Вздохнул, как бы показывая, что любимая его тема подошла к концу: «мы пытаемся заглянуть в далёкое прошлое, перебираем множество вариантов исторических событий, а присмотримся ближе и всегда видим, что события эти повторяются. Ничего нового в нашем мире не происходит. Ну что же, перед нами круг. Поставим на нём точку. И назовём её Началом». Пригвоздил мелом в доску жирную точку на круге и вывел каллигрофическим почерком простое слово: « НАЧАЛО »