Галина Раздельная: На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны

Труднее же всего оказалось смириться с возросшими или видоизменившимися эмоциями. Порой они пропадали вовсе. Полное отсутствие эмоций, тем не менее, не было полным. Появлялось чувство всевластия, и, возможно, гордыни, опасное и предсказуемое, ведь оно побуждало друзей к эгоцентризму и последующему подтверждению через силу своей уникальности. Но схожее состояние длилось недолго и сменялось взрывом отходивших от сна эмоций, что вело к стыду и осознанию совершённых ошибок.

Если изнеможение ещё можно было терпеть, то несвойственные смертным существам яркие переживания подчас выбивали из колеи. Горечь, чувство долга, любви или дружбы из мелкой мороси перерастали в бурный ливень, ураган, и труднее всего было справиться с болью. Этот особый вид боли, что в прежней жизни отдавал лишь щемящим спазмом в груди, возникал теперь при соприкосновении с невидимой энергией. Стоило кому-то из них задеть товарища или нарваться на свой же пучок энергии, что недавно произошло с Энлилем, как пострадавший уже корчился в агонии. Страдало не тело, не простая оболочка, хотя чаще именно оно и оказывалось разорвано или испепелено. Оба уже давно догадались, что именно могло так болеть – душа – их израненные сущность и разум, но по привычке продолжали связывать болезненные ощущения лишь с телом.

Убедившись, что невидимые раны уже зарубцевались, Энлиль собирался вновь вернуться к практике. Мгновенная телепортация нравилась командиру. Невольно он сравнивал себя с пилотируемым крылатым кораблем. Летать он уже умел, но вот с приземлениями дела обстояли гораздо хуже. Вложенные в его разум знания уверяли Энлиля в том, что ему под силу пересекать миры, даже измерения, но пока что наёмник с трудом перемещался между двумя соседними спутниками, и каждое третье такое путешествие заканчивалось потерей головы. В такие мгновения, пытаясь спрятаться от боли, он без стыда начинал поносить Кали, но это не приносило облегчения. Наёмник до сих пор поддавался страху.

На что только надеялась Кали, вверяя им такую ответственность? До ускоренного скачка в эволюции оба они, как выяснилось, и понятия не представляли, что их ждёт, а те ожидания, которые, напротив, у них имелись после разговора с Канцлером, ни в какую теперь не шли с подстерёгшей действительностью. Энлилю было горько признавать свою недееспособность. Он и Энки честно старались побороть самих себя, но не могли превзойти того, чего не понимали, а не понимали они многого. Они догадывались, на что способны, но были не в состоянии воспользоваться этими способностями правильно, знали, с чем им придётся столкнуться, и не сомневались, что при таком уровне подготовки проиграют. А ведь пока друзья даже не заговаривали о неизбежном – приходе самого Тёмного Кочевника, о котором, благодаря подаренным Кали воспоминаниям, теперь были осведомлены гораздо подробнее, чем хотели. Пока что их скромной целью оставалось защитить Республику от рабов Владыки, армады которого уже толпились в тёмных окраинах галактики. Знали они и то, что его кочующее вместилище вскоре окажется достаточно близко к их Вселенной. С математической точностью умы друзей просчитывали возможные сюжеты такого появления, и все они неизменно вырисовывались фатальными.

Впрочем, ещё оставалась сама Кали. По каким причинам и куда она так стремительно отправилась, наёмники были не в курсе. Любые размышления об этом незаметно для самих парней быстро затухали, словно натыкаясь на поставленный блок, запрещающий им даже заикаться на данную тему. Да и будь у друзей возможность подумать о своём божестве и её замыслах, вряд ли бы их волновал этот вопрос. Что действительно заботило их головы, так это грядущие события, ведь до возвращения Кали обоим предстояло выступить защитниками Республики. Но, наблюдая со стороны за собой и Энки, Энлиль прекрасно понимал: защитники из них никакие. Пока что вреда от наёмников было куда больше, нежели пользы. Если в ближайшее время начнётся настоящая битва, они скорее уничтожат себя самих, нежели помогут армиям Республики в войне. От таких перспектив становилось отвратно. Может, именно поэтому никто из них ни на минуту не мог остановиться, успокоиться и не стараться прыгнуть выше никчёмной головы. Прекратить метаться в своих глупых, безрезультатных стараниях. Обоим давно требовался отдых. Их израненные души не успевали заживать, а энергия – должным образом восстанавливаться. Разум же каждого всё чаще поддавался горячке сбивчивых мыслей, что влекло за собой ещё больше промахов и неудач.