Дмитрий Чайка - (не) предсказуемый эксперимент. последовательность рассказов

Офицер с удовлетворением отметил, как строй изменил направление, обходя пулемёты, и как, подойдя к оружейнику, солдат отпер за его спиной ящичек с лентой и перебросил её оружейнику через плечо. Не по Уставу, по логике боя.

На фланге движение: пара солдат… с автоматами?! Прежде чем лечь, автоматчик завёл… нет, он взвёл автомат: издеваясь, движением пальца!

Механик смотрел, как противник решает проблему: его авангард безнадёжно залёг; остальные стоят как мишени, в строю, по десятку (десяток долдонов по имени «рота»). Его пулемёты – станковые, явно тяжёлые – могут стрелять и «с бедра», но поднять эту дуру к плечу… Пулемётчик один на десятку (при нём ещё двое «носильщиков»), у остальных – «винтари» со скользящим затвором…

Механик опять посмотрел на часы: «да когда же они догадаются? Восемь минут! Где же танки?»

И только сейчас за спиной нападающих, вызвав в колоннах восторг, появилась ударная сила.

– Знакомые формы, – ехидно послал он в эфир.

– А ты хотел танк Менделеева?

– Танк Менделеева – САУ, а танк… ну нельзя его так масштабировать! Нужно ведь…

Пальцы раскрыли блокнот.

– Торможу головной!

«Пушкарь-оператор» зажал рукоять, и гашетка под пальцем «просела». Ладони вспотели: большая возможность – большая ответственность, этим снарядом «промазать» нельзя! Он почти не дышал: в чёрно-белом экране он целил в каток, но попасть по броне не имел ни малейшего права. И сам не заметил, как…

Бусф!

Мгновением позже машину качнуло: пушка отъехала добрых полметра, и только потом начала замедляться. Откат-накат занял секунду, но в первый момент ничего не мешало откату: «лафетная схема», для кучности.

Танк наступал, возглавляя колонну. Наводчик высматривал цель, когда мощный удар саданул его лбом об орудие. Танк повернулся и замер.

– Гусеницу перебили, гады! – воскликнул механик-водитель, – Пойду, починю!

Прогремел открываемый люк…

– Ммм… Я обо что-то ударился: кровь… – вылезая, механик-водитель сказал ещё что-то, но из-за брони, через грохот мотора наводчик его не расслышал.

Солдаты попадали в траву. «Если тут ДОТ, это плохо», – услышал солдат, и подумал: «да вряд ли: их было бы несколько».

Танк надвигался на вставшего лидера. «Жуткий удар, разметавший катки… попал бы по корпусу – в танке никто бы не выжил!» Механик-водитель смотрел на корму кособоко стоящего лидера. Ехал в неё – и смотрел… Вдруг, опомнившись, дёрнул рычаг. Рычаг не поддался, отдав в руку дробью попавших «не в зуб» шестерёнок. Механик-водитель налёг, и со страшным ударом рычаг «провалился»: машина осталась без привода.

– Быстро орудия к бою! Пока эта пушка стреляет, мы все тут мишени!

Солдаты задвигались: кто отцеплял дышла пушек от «великов» -передков, кто бежал за снарядами… Вдруг люди замерли: там, у противника, взвыли моторы.

До первой строки была пара секунд. Астроном плавно выжал сцепление, свёл рычаги и толкнул их вперёд: «первая-первая», та же привычно-ружейная чёткость, но вместо «трик-трак» он услышал короткий отчётливый «шпок!».

Машины поехали. Разом.

«Каждый воин, знай свой манёвр!» – говорил Суворов. Но знать только свой в современном бою недостаточно. Бой вели базовцы так как привыкли работать: единой командой. Атака была как в хоккее, где пас мог быть отдан и за спину – зная, где в этот момент был партнёр.

Командир наблюдал за развитием боя: влиять на него он не мог. Приступая к войне, он боялся «котла», проработал прорыв окружения… То, что он видел сейчас, было хуже: противник метался в таком неестественном темпе и так ювелирно разил, что войска были только статистами. Или мишенями – воля врага.

Сквозь щели своей командирской машины взирая на бой, он подумал: «как через забрало…». Так рыцарь сквозь щели забрала с холма наблюдает за гибелью кнехтов. И враг заставляет его наблюдать.

Командир ощутил, что в него теперь больше не целят. Ведь как полководец он был этим утром убит…

«Жизнь солдата состоит из долгих периодов скуки и коротких пери-о-дов…» – механик едва не ласкал рычаги, выбирая мгновение – «…Страха!!!»

Солдат машинально выбросил руки – наивный панический жест. Под ладонями замер, толкнув их кошачьим движением… танк? Он был страшно неправильным даже на ощупь: каким-то шершавым и тёплым. И кажется – мягким…

От удивления он открыл глаза. И удивился вдвойне: вся передняя часть, от крыла до крыла, оказалась прозрачной (как странно: вдали танк казался железным…). Внутри были двое: механик-водитель на левом сиденье и, «в позе Гагарина», кто-то на правом. «Гагарин» лежал ниже окон, и, судя по бликам, смотрел на экран. Небольшой рычажок в его пальцах сместился, и башня крутнулась. Орудия плюнули дымом, но – тихо! Ни грохота залпа, ни звона от гильз. Только звук, будто кто-то подставил под воздух пропеллер: короткое «тфр».