Ася Михеева - Тара. Повесть и рассказы

– Угум, – мрачно ответил Брагин и, похоже, что-то для себя отметил, – скажи геологам, пусть два места вынут, мы с Лаврентьевым с вами полетим.

– Докуда? – спросил Олег, – только до Патрикевны или до Северного поста?

Брагин поднял брови.

– Это ты гору святого Патрика так назвал?

Олег стушевался.

– Ну… так короче.

Капитан повернулся к подошедшему топографу Лаврентьеву.

– Не знаю, куда нас занесет с этой кельтщиной. Зачем давать названия, которые коверкаются спустя три дня?

Топограф успокоительно покачал головой и свертком распечаток.

– Что вы такое сказали Виктору Васильевичу, молодой человек?

– Про Патрикевну.

Лаврентьев засмеялся.

– Отличное название. Не расстраивайтесь, капитан, хирургия тут не нужна. Нежизнеспособные топонимы сами отвалятся. Хех! А вы знаете, что Сорникин нашел пятый файл с упоминанием Тары?

– И? – обреченным голосом спросил капитан.

– И мы таки имеем вулканическую цепь Скарлетт… А что язык меняется… Я вчера в Лесном секторе был, знаете, что видел?

– Могу вообразить…

– На доске объявление в энтомологическом лагере. Черным по белому написано «Чертовы друиды, верните использованные аккумуляторы». И подпись «Завхоз».

– Почему друиды? – заинтересовался Олег.

– Я тоже так спросил. А завхоз мне пальцем тыкает – идут трое, в зеленых маскнакидках с капюшонами, неделю не бритые, с палками, и полные банки бикарасов всяких… Я еле спасся, как мне начали каких-то жужелиц совать. Друиды, точно.

Геологи тем временем со стонами разочарования выкатили из вертолета эхобур. Лаврентьев передал внутрь распечатки и влез сам, капитан же сел в кабину рядом с Олегом.

– До Северного летим. А там возьмешь маленький флаер и покатаешь нас немного над скальником. Никак в толк не возьму, как лучше разработку строить.

– А что там, в разломах-то? – спросил Олег, настраивая связь с кузовом, – неужто нефть?

– Уран там. Прилично. А нефти не жди. Геологи говорят, нету ее вообще. В лучшем случае, в шельфе что-то высвечивается.

– Значит, так и будем на батарейках летать, – вздохнул Олег.

– Тем лучше, нечего углеводороды в дым переводить. А вот пластмассу варить придется из отходов. Куда ни кинь, проблемы.

– А как мы все же Базу назовем? – вдруг спросил Олег.

Брагин усмехнулся, но ничего не сказал, потому что заработал винт и вертолет задрожал, отрываясь от каменистой площадки.

Пять лет спустя, на заседании Координационного совета планеты, Виктор Васильевич Брагин покачал головой.

– И теперь новости с Земли.

Люди вокруг него завозились, зашушукались, как дети в ожидании Деда Мороза.

– Новости, собственно, две – хорошая… и сложная. Начну с хорошей. Долг колонии Земле полностью погашен. Более того, выручка от продажи проездных превысила наш долг и нам в счет прибыли выслали три планетарных катера. Астероиды перестанут быть зелен-виноградом.

– Как скоро они прибудут? – спросил глава геологоразведочного отдела.

– На наше счастье, нескоро, – сухо отозвался Брагин, – и переходим ко второй новости. В двух мэйфлауэрах, которые к нам идут, русских – меньше трех тысяч.

Его команда растерянно молчала.

– Но почему?…

Брагин встал и потряс зажатой в руке распечаткой.

– Кто – сказал – мне, что мы называем планету ни к чему не обязывающим сказочным словом, а? – он развернул распечатку и прочитал вслух, – шесть тысяч – США, девять с половиной – Канада, четырнадцать тысяч – Австралия, три – Британия, семнадцать – Ирландия. Язык – гэльский!

Нас двенадцать тысяч. Даже если мы посадим всех женщин рожать без передышки, нам дай бог сравняться числом.

– Да это не так важно, – заметил эколог Зинченко, – количество дело десятое. Другое дело, что ведь расчет был, что мы, исследовательская группа, должны обучать переселенцев. Выращивать специалистов на месте. У нас же учебников на гэльском нету!

– И сразу надо зафиксировать, – сказала вдруг заведующая отделом здравоохранения, – что нам ни в коем случае нельзя создавать языковые анклавы. Или мы смешаемся… Или наши внуки будут здесь воевать.

В Совете стало тихо.

– На то, чтобы все продумать, время есть, – сказал капитан Брагин, – мэйфлауэры прибудут через двадцать четыре года. Переходим к вопросу о карантине в лесной зоне.

Когда крошка Ник заскучал и начал тереть глаза, Мюриель унесла его в спальню. Но там он раскапризничался еще пуще.