Галина Маркус - Ноктюрн для капитана, или Меня зовут Оса. Любовно-фантастический роман

Он на время отключается от меня, что-то соображая или просчитывая.

Четыре месяца назад его разжаловали в сторожа, понимаю я. Я знаю это точно, потому что помню все, связанное с ним, но ему это знать, конечно, необязательно. Да и тема ему наверняка неприятна: ничего себе, сделал карьеру.

Не отсюда ли и растет его протест? Мне не хочется верить в это. Неужели такой человек, как он, из-за своей личной обиды… неужели он способен отрицать самое-самое важное? Самое лучшее, что есть в моей жизни!

– Как ты вообще можешь быть против? – возмущаюсь я. – Ведь это взаимопомощь! Если каждый будет думать только о себе, то наша Галактика… то…

– Да, да, да, «взаимопомощь», «уникальные гены», «наша Галактика», – передразнивает он. – Все это красивые слова. Ищи, кому выгодно, говорил Шерлок Холмс. Ну да ты не знаешь, кто это.

– А ты… – задыхаюсь от гнева я, – ты – просто циник! У тебя нет ничего святого. Пойми, наша земная миссия никогда не забудется! Нам будут благодарны все поколения! Все планетные системы, все…

Питер тяжело вздыхает. Он стоит напротив меня, совсем рядом, и смотрит на меня, как на непреодолимую стену тупости – тоскливо и зло.

– Как ты думаешь, почему сегодня погиб этот парень? За полгода это уже пятый случай. Причем последние два – с разницей в три с половиной недели!

– Какой еще пятый?!

Он останавливает жестом мои возражения.

– Не удивляйся, что ты не знаешь. Двое из них – со второй базы, и у нас о них не объявляли. Но у меня там приятель, знаешь ли.

Я стараюсь не показывать виду, но тот самый липкий ночной страх внезапно оживает, словно холодная змейка скручивается где-то в середине груди.

– Они тоже не соблюдали технику безопасности? – с надеждой спрашиваю я.

– Да всё они соблюдали. Первой была девушка со второй базы, у нее якобы случился разрыв сердца после захвата, но сказать можно что угодно. А ты знаешь, что иногда паралитические снаряды не действуют? Это значит, что мутант даже не остановится. Вам это, конечно же, не сообщили.

– Это… это слухи.

Ответ я вижу в его глазах.

– А… почему? Почему не действуют? – не выдерживаю я.

– Пока не знаю. Возможно, вызывают в теле этих тварей привыкание.

– Привыкание? Какое привыкание? Как они могут опять… Их же увозят…

– Куда?

– Не знаю… их заточают. В специальные тюрьмы.

– Где эти тюрьмы?

– Откуда я знаю! – злюсь я. – Потом их все равно отправляют в лагерь на Крезу, где никто не живет.

– Одно время на Крезу летал другой мой знакомый. Потом его уволили без причины. Но он рассказывал мне, что лагерь на Крезе очень маленький, и там…

Кэптэн бросает взгляд на часы:

– Ладно, хватит. Сейчас все равно времени нет, нельзя чтоб в Управлении знали, что мы общались.

– Энн все равно видела нас.

– Это твоя болтливая подружка?

– Да. Она думает, что… будто у нас роман.

– Ладно. Пускай так и думает. Но общаться будем не здесь. Мне нужно твое расписание, когда и куда ты выходишь на следующую прогулку или захват. В общем доступе его нет.

– Правильно! Это закрытая информация.

– Для кого она закрыта? Разве что для мутантов. Я – не они. Иначе ты бы уже тут не стояла. Просто у меня сейчас нет вообще никакой информации. Никакой.

– Я не обязана тебе отчитываться.

– Послушай, ты! – он приближается ко мне близко-близко, и мне кажется, он хочет меня задушить. – Мне некогда бороться с твоей упертостью. Мы встретимся и поговорим еще, а пока скажи, где и когда… – он прерывает себя на угрожающей ноте. – Алекс! – его голос усилием воли смягчается. – Алекс, прошу тебя.

– Меня зовут Оса! – упрямо повторяю я.

– Черта с два! – сквозь зубы цедит Кэп и, похоже, разозлился он не на шутку. – Не надейся, что я буду звать тебя этой кличкой. Какой идиот это придумал?

Я оскорбленно хмурюсь: такие клички, между прочим, есть только у наживок. Никогда, правда, не задумывалась, почему. Наверное, чтобы выделить нас среди остальных – мы ведь особенные. Почему меня назвали именно так, мне тоже не объяснили.

– Ну, говори. Какой у тебя график? – давит Кэп.

– Откуда у нас график? Диспетчер направляет нам время выхода, и…

– Так говори время! – снова теряет терпение Питер.

– Сегодня ночью, – сдаюсь я. – Тридцать второй район, пятая линия. Мы нашли ее вчера, как раз перед тем как…

– Ладно, я понял. Подружкам своим скажешь, что я к тебе пристаю.

– А ты разве не…

– Нет, – отвечает он.

Как-то слишком быстро отвечает.

Мне становится обидно. Все это можно еще терпеть, если бы он действительно… если это был просто предлог. А так – я не понимаю, зачем ему все это надо? И чего он сейчас усмехается, может, думает, мне нужны его поцелуи? А кстати ведь, чего ему стоит… я бы еще раз попробовала. Вот сейчас наклонился бы и… От волнения у меня прерывается дыхание. Но он, оказывается, и не хочет!