Владимир Анин: Конденсатор гнева. рассказы

Через некоторое время он отнял руку ото рта и вопросительно посмотрел на меня. Глаза из щелочек превратились в две маленькие коричневые пуговки, а взъерошенные брови слегка вздернулись. Я рассеянно смотрел на его маленький, кнопочкой, порозовевший на холоде нос и тонкие губы, застывшие в полуусмешке, и наконец спросил:

– Вы писатель?

– Почему писатель? – Он удивленно захлопал ресницами.

– Или музыкант?

– С чего вы так решили?

– Ну… вы там что-то говорили про вдохновение…

– Ах, это! – Он опять захихикал, прикрывая рот рукой, и я решил, что у него, видимо, плохие зубы. – Что вы! – Он отнял руку. – Неужели вы думаете, вдохновение доступно только людям искусства? Нет! – Он улыбнулся широко, и я увидел, что зубы у него хорошие, белые, только редкие.

– Я физик. А нам, ученым, вдохновение тоже требуется, в этом мы мало чем от людей искусства отличаемся. Физики и лирики, знаете ли, одного поля ягоды. А вы писатель? Я просто интересуюсь, поскольку вы мне сами задали такой же вопрос.

– Почти. – Я пожал плечами. – Я журналист.

– А-а, – протянул он. – Новости, репортажи с места событий?

– Не совсем. Я пишу очерки и статьи.

– На какую же тему, позвольте полюбопытствовать?

– В основном, на социальную.

– Так это же прекрасно, друг мой! – воскликнул он и довольно фамильярно хлопнул меня по плечу. – Вы-то мне и нужны, вас мне сам Бог послал!

– В каком смысле? – Я невольно отступил.

Этот человек почему-то не вызывал у меня особого доверия, он мне даже показался немного с приветом.

– Я вам сейчас все объясню. Для начала позвольте представиться. – Он назвал свое имя. По определенным причинам я не буду приводить его в этом повествовании. Назовем его просто – экспериментатор, тем более что он сам себя так назвал. – Я, знаете ли, физик-экспериментатор. Все свои теории незамедлительно проверяю на практике, а для этого приходится конструировать весьма хитроумное оборудование и проводить сложные физические опыты.

– Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне? – удивился я.

Боб тем временем, уже закончив свои дела, нетерпеливо крутился вокруг моих ног, то и дело прыгая в сторону и натягивая поводок. Джульетта смирно стояла подле своего хозяина и лишь слегка приседала и шевелила ушами, когда Боб начинал тявкать. Я медленно двинулся к выходу из парка.

– Самое прямое! – воскликнул экспериментатор, поспешив за мной. – Недавно я совершил потрясающее открытие. Пока оно, правда, только на бумаге, но я уже почти закончил создание прибора, который поможет мне доказать эту теорию на практике. Это будет грандиозный опыт – физико-социальный опыт, если хотите. И вы как журналист-социолог обязательно должны поучаствовать в этом эксперименте с тем, чтобы потом описать его в тех самых ярких красках, которыми вы, журналисты, умеете описывать. Очень важно правильно и грамотно донести до людей результаты опыта, дать им возможность вникнуть в суть этого открытия и научиться пользоваться им… Нет, нет! – воскликнул он, заметив сомнение на моем лице. – Я не призываю вас приукрашивать и сочинять небылицы. Я прошу только описать все это понятным, доступным обывателю языком.

К этому времени мы уже вышли из парка и остановились перед моим домом.

– И все же я не совсем понимаю, что вы от меня хотите, – сказал я.

– Давайте сделаем так. Я живу вон в том доме. Второй подъезд, третий этаж, квартира номер сорок шесть. Запомнили? Приходите ко мне сегодня часиков в семь, я вам все подробнейшим образом расскажу. Поверьте, вы не пожалеете. Можете, кстати, и своего пуделя взять.

– Это спаниель, – обиделся я за Боба.

– Надо же! – Он закусил губу. – А так на пуделя похож. Как его величают?

– Боб.

– Ну, так прихватите с собой Боба. С Джульеттой поиграет…

– Думаю, это лишнее. Он вполне может посидеть дома.

– Так, значит, вы придете? – обрадовался экспериментатор.

– Да, – немного помедлив, ответил я.

Мне действительно стало любопытно. Этот чудаковатый тип сумел меня заинтриговать. Я, конечно, не склонен был воспринимать всерьез всю эту болтовню насчет «потрясающего открытия», но последнее время у меня что-то никак не вырисовывалась интересная тема, а два уже начатых очерка я никак не мог дописать, остыл, потерял интерес. Благодаря этому физику я надеялся немного восстановить бреши в своем творческом мышлении и, если не разродиться каким-нибудь новым творением, то хотя бы закончить начатое.

В назначенное время я стоял перед обитой потертым дерматином дверью и давил на кнопку звонка. Однако ожидаемой трели не раздавалось (я почему-то был уверен, что должна быть примитивная трескучая трель, а не какой-нибудь «дин-дон»), в квартире было тихо. Я надавил на кнопку сильнее – никакого эффекта. Я стоял в раздумье: постучать в туго натянутый дерматин или просто повернуться и уйти? Как вдруг замок щелкнул, и дверь распахнулась. На пороге стоял экспериментатор и улыбался во весь рот. На нем был синий тренировочный костюм и домашние тапочки с опушкой. В ногах его жалась, с недоумением оглядывая меня, Джульетта.