Элеонора Мандалян - И я сказал себе «Нет!», или Глиняная дева

– Оля, кто это? – шепотом спросил Орбел.

– Это..? Лилит, – деланно беспечным тоном ответила та и увела лавандовый взгляд в сторону.

Дожевывая бутерброды, ученые сгруппировались вокруг Карагези. Здесь были биохимики и социобиологи, психологи и антропологи.

Прелестная дикарка между тем, зажав в узких ладошках новую порцию бутербродов, вернулась в укромное место между сейфом и окном и с завидным аппетитом уплетала их. Темно-карие сумрачные глаза ее тревожно смотрели из-под округло выступавшего лба.

«И где отец такую откопал», – думал Орбел, не спуская с нее глаз. Его поражал контраст между изяществом совершенных форм, грациозностью движений – с одной стороны, и непристойной алчностью и невоспитанностью – с другой. – «Кто она? Пловчиха? Гимнастка? Акробатка? А может, балерина? – гадал он, пережидая, когда девушка наконец насытится, чтобы не смутить ее. – «Спортсменов и балерин держат на строгой диете. Вот она, наверное, и дорвалась».

– Привет, Лилит, – сказал Орбел тем игриво-беспечным тоном, каким обычно заговаривал с девушками, и пододвинул ей стул: – Не хочешь присесть?

Она вскинула на него быстрый подозрительный взгляд – одна щека ее смешно оттопыривалась. Так и не дожевав, девушка судорожно глотнула, и лицо ее снова стало симметричным. Большие, ничего не говорящие глаза не отрываясь смотрели на Орбела. Наконец она с усилием, как ему показалось, произнесла:

– П…привет… Лилит.

Наверное, это надо понимать так: «Привет. Лилит», подумал он. Она решила представиться ему, не расслышав, что он уже назвал ее по имени. Улыбнувшись, Орбел ответил:

– У тебя очень милое имя. А меня зовут Орбел. Давай знакомиться.

Она выслушала его, слегка наклонив голову набок, и с той же интонацией… вернее – без нее, повторила:

– П…привет… Лилит.

Улыбка соскользнула с его лица.

– Ты потрясающе выглядишь.

Ее губы раскрылись подобно бутону, глаза не отрываясь смотрели в его глаза.

«Ах, вот в чем дело! – осенило Орбела. – Девушка иностранка. Она плохо понимает по-русски.»

Он заговорил с ней по-английски, по-немецки. Даже по-армянски. Она безмятежно созерцала его. Тогда он, для наглядности тыча пальцем себе в рот, спросил:

– Ам-ам. Кушать… Если хочешь, я принесу.

Она поняла его и, казалось, обрадовалась:

– Лилит кушать хочет.

– Как, еще?!. – не удержался он и, устыдившись своей бестактности, поспешил добавить: – Понял. Я мигом. Подожди.

Он подошел к столу – отец, не прерывая беседы, краем глаза наблюдал за ним – уложил на тарелочку целую горку разных бутербродов и вернулся к девушке, уютно устроившейся на предложенном им стуле.

– Вот, пожалуйста. Это тебе.

Она посмотрела на еду, потом на него и снова сказала:

– Лилит кушать хочет.

Стоя перед девушкой с тарелкой в руке, Орбел растерялся.

– Лилит кушать хочет.

Он озадаченно смотрел на нее, она – на него – до тех пор, пока взгляд ее не затуманился. Веки, будто под тяжестью ресниц, медленно опустились, она поджала под себя ноги, склонила голову на грудь и… уснула.

Орбел оскорбился. Впервые девушка засыпает от скуки в его присутствии. Он нашел взглядом отца и, поймав его ироническую усмешку, поспешил присоединиться к остальным.

Ученые толковали о тайнах самовоспроизводящейся клетки, о первичных органических молекулах, о ДНК и РНК, о протеиноидных микросферах. Дон Монорес ни на секунду не отрывал взгляда от лица Карагези. Мутно-зеленые, как стоячее болото, глаза Кларка обшаривали углы и стены лаборатории. Ученая беседа явно не интересовала его. Он ждал все нетерпеливее обещанного советского сюрприза. Ту же особую настороженность можно было уловить на лицах всех приглашенных. Орбелу тоже не терпелось поскорее увидеть результат многолетней, окутанной тайной, работы отца. А Карагези, казалось, намеренно мучил всех, наслаждаясь своей властью над их помыслами.

– Тигран Мовсесович… – не выдержав, взмолился испанец.

– Вы испытываете наше терпение, – подхватил американец.

Остальные тотчас присоединились к ним.

– Хорошо-хорошо, будь по-вашему. Перейдем к непосредственной цели нашей встречи. Могу сказать вам только, что результаты нашего эксперимента значительно превзошли ожидаемые. Здесь, в ничем не примечательной с виду лаборатории, мы открыли новую эру научных достижений. Не боюсь показаться нескромным… Мой эксперимент можно было бы считать законченным, если бы не одно «но»… – Он сделал долгую паузу… глубоко вздохнул. – Это «но» тревожит меня и моих коллег. Вот почему мы так долго не раскрывали тайну. Скажу больше – эта тайна превратилась в непосильную ношу, которую я лично не могу больше нести один. И, заручившись согласием руководства, я пригласил вас, ведущих отраслевых ученых, чтобы держать с вами совет. Может быть, сообща мы сумеем найти выход. – Он обвел присутствующих одновременно и торжественным и скорбным взглядом.