Василий Сахаров - Темный

Можно снимать. Обед готов. Дальше чай. Кружку поближе к огню, и, пока вода закипала, приступил к трапезе.

Однако лишь только достал свою большую ложку и нарезал хлеб, как почуял, что на меня кто-то смотрит. Непосредственной опасности не было, но я переместился поближе к рюкзаку и карабину. После чего обернулся и увидел гостя.

– Добрый вечер, – возле костра появился потертый жизнью бородатый мужик в фуфайке и полосатой шапочке, которую в народе принято называть «петушок», по виду и повадкам бомжара.

Таких людей на просторах нашего царства хватает. Неудачники. Искатели свободы. Алкоголики. Лишенцы. Беглецы. Бродяги. Философы и хиппи. Достойные продолжатели дела Диогена, который жил в бочке, не работал и с утра до вечера изрекал прописные истины. Взгляд у них, как правило, испуганный, и они не опасны. До определенного предела. Чуть слабину дашь, сразу сядут на шею и обязательно что-то украдут, а то и по шее бритвочкой полоснут. Но это лишь в том случае, как я уже сказал, если дать слабину, держаться с ними на равных и пить водку.

– Тебе чего, болезный? – обратился я к бродяге.

– Проголодался, – он виновато пожал плечами.

Я промолчал, и бомж попросил:

– Может, угостите чем? А я за вас молитву почитаю.

– Сильно верующий, что ли?

– Не особо. Но мало ли. Вдруг поможет.

В машине имелись пластиковые тарелки и ложки. Я достал один комплект, отсыпал бродяге половину своего варева и дал кусок хлеба.

– Держи, болезный. Ешь.

– Благодарствую, – он угодливо кивнул и накинулся на еду.

Бомж ел, словно зверь, закидывал в рот горячее варево и постоянно оглядывался, будто опасался, что сейчас у него все отнимут. Видать, помотало его по жизни, покружило и погоняло. Но я не добренький дядя, который любого накормит и обогреет. Хотя порой не прочь поговорить за жизнь со случайным человеком, а иногда даже совершаю поступки, которые можно назвать хорошими, правильными и достойными подражания.

Наконец, в кружке закипела вода, и я закинул в нее два пакетика растворимого чая из армейского рациона питания. Котелок к тому времени уже показал дно, а бродяга вылизал тарелку. Самое время поговорить, и я спросил:

– Тебя как звать-то?

– Валера Сигватссон, – ответил бродяга.

– И откуда ты?

– Из Торопца, Рейский район.

– Сколько лет?

– Двадцать девять.

– А внешне сороковник дать можно. Кем раньше был?

– Строителем.

– В армии служил?

– Да.

– Где?

– На Оксе. В мотострелках, механик-водитель танка «Гранит».

– Вот как… – я удивился и задал новый вопрос: – Повоевать успел?

– Было дело.

– А где конкретно?

– Под Арагветом и Валаскертом.

– В каком подразделении?

– Семнадцатая мотострелковая бригада.

– Про 32-й отдельный танковый полк слышал? – я спросил его о подразделении, в котором служил раньше.

– Само собой. Славный полк. Мы с ними Роштайн брали. Помню этих ребят. Сплошь офицеры и гвардейцы, лихие и безбашенные.

– А как до жизни такой дошел?

– Приехал в Неергард на заработки. Кинули. Паспорт украли. Потом в драку ввязался, отметелили меня крепко. В больничке валялся. При храме Тюра жил, работал. Теперь домой иду.

– А что дома, ждет кто?

– Нет. Один я на белом свете.

– А здесь давно?

– Четвертую неделю. Предложили в саду поработать сторожем, я и подрядился. Сначала ничего, в вагончике жил и мне еду привозили. А потом у хозяина что-то не заладилось, и меня бросили. Пообещали расчет, вагончик забрали и с той поры один. Наверное, кинули меня. Снова.

– И чем сейчас живешь?

– Когда рыбку в старую сетку поймаю. Бывает, раки попадаются. Или металл собираю.

– Железо, наверное, на развалинах находишь? – я кивнул в сторону объекта.

– Там нет ничего. Пусто. Давно все выгребли. Если что осталось, то в лесополосах. Правда, можно разбить остатки забора и арматуру вынуть, но тут кувалда нужна, а у меня ее нет.

– Ясно. А рыбалка тут хорошая?

– Мне мелочь попадается. Местные говорят, раньше сом водился, а теперь одни пескари и ершики.

– Пьешь?

– Пью, – бродяга обреченно мотнул головой. – А что, есть чего?

– Нет. Поел и хватит с тебя.

– Ага. Поел.

– Тогда свободен. Топай отсюда.

Бомж Валера вскочил на ноги и кивнул:

– Спасибо за угощение. Дай боги вам удачи.

Он замялся, словно хотел что-то попросить, может, еды или сто грамм на дорогу, но я его поторопил:

– Ступай и не оглядывайся.

Валера попятился, понурился и направился в сторону сада. Потерянный человек. Но он мог изменить свою судьбу. Не сам. Он уже не в состоянии принимать решения. А с моей помощью вполне.