Исаев Альберт: Эффект пророчицы. Часть 2

© Исаев Альберт, 2017

ISBN 978-5-4483-7861-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вот уже более четырёх веков, не сломленный ни Смутным временем, ни Октябрьской революцией, ни Великой Отечественной войной, на маленькой речушке с непривычным нашему языку названием Оскол стоит город, гораздо чаще встречаемый нами с приставкой Старый. Давным-давно уничтоженный боями, шедшими прямо на его улицах, вместе с другими разрушенными немцами городами СССР он пережил пекло войны и вскоре, подобно птице феникс, восстал из собственного пепла. И даже теперь, спустя столько лет, когда воинов того времени уже почти не осталось, Старый Оскол остался верен вечной, нерушимой памяти, выжженной печатью в сердцах тех, кто жил и живёт здесь. Хотя сам по себе этот небольшой город особо не выделяется средь остальной провинции, в нём всё же хватает того очарования, чтобы увидев его лишь раз, хотелось возвращаться сюда снова и снова, хотя бы ради того, чтобы снова ощутить эту неповторимую атмосферу. Зелёный, отдающий последние краски уходящего лета Старый Оскол, в 2001 году уже готовился встретить необыкновенно раннюю осень. Вдоль и поперёк исчерченный самой настоящей паутиной скверов, парков и лесов, тихий провинциальный городок в своём пока ещё летнем убранстве был великолепен. Гуляешь, порой, по улицам, и любуешься: куда ни пойдёшь – везде зелень! А бродить подальше от всей этой городской суеты по лесу – одно удовольствие!

Но один здешний лес особенный. Он и сейчас называется – лесопарк «Ублинские горы». Большой, светлый, спокойный – гулять по такому настоящее раздолье! Вот только здешние горожане не любят сюда захаживать. Странно, не правда ли? А разгадка этого феномена проста – в самой его чаще притаилось одно особое заведение, куда мало кому нравиться попадать. Угловатое, мрачное, неприятное на глаз девятиэтажное здание городской больницы №2 грозно возвышалось над окружающим его лесом. Кажется, будто и не больница это вовсе, а тюрьма – тюрьма, где могут запереть всякого, кто подаёт малейшие признаки нездоровья телом или духом.

На восьмом этаже этого бетонного монолита у самого окна, подобно богу, вершащему судьбу этого мира, задумчиво стоял мужчина в одеянии, включающем в себя белые халат, колпак, марлевую повязку и резиновые перчатки. Скрывая своё истинное лицо от остальных, из-за маски проглядывали только его строгие серые глаза и немного смуглый, покрытый тонкой сеткой морщин лоб. Упершись ладонями в подоконник, глядя сквозь мутное после дождя стекло, мужчина совсем отстранился от остального мира. Вот уже целых три дня в городе на северной окраине Белгородской области стояла ненастная погода. Стальной ватой тучи закрыли собой солнечный свет, заражая людей под ними эпидемией гнетущей тоски. Порывистый, непривычно холодный ветер раскачивал из стороны в сторону увядающие после летнего цветения деревья, порождая зелёные волны, попутно вздымая в воздух клубы городской пыли. Погрузившись в свои мысли, врач задумчиво вглядывался куда-то вдаль и наверное, мог бы ещё долго так простоять, если бы его не окликнули:

– Виктор Палыч!

Визгливый женский голос с непривычки резал уши, однако мужчина в халате в ответ даже не поморщился. Вместо этого он обернулся и увидел, как к нему на своих коротких ногах подбежала низенькая, пухлая женщина в возрасте. Одетая в светло-синее облачение, лицо медсестры было покрыто толстым слоем пудры, а её пухлые губы густо разукрашены ярко-красной помадой.

– Что, Люба? – устало ответил врач.

– Да вот, новые истории вам принесла.

В руках Люба крепко держала какие-то бумаги. Тяжело вздохнув, Виктор Палыч неохотно забрал из рук женщины истории болезни.

– Сколько сегодня?

– Четверо.

– Урожайный денёк… – сквозь зубы заметил он.

– А что поделаешь – дураков везде много! – тяжело вздохнула женщина.

Пересчитав истории болезни, Виктор Палыч переспросил Любу:

– Ты сказала, четверо?

– Четверо – подтверждая свои слова, увесисто кивнула она.

– А здесь – показал он карты – Только три истории. Где четвёртая?

– А четвёртой ещё нет.

– Как это нет, Люба? – начал было возмущался Виктор Палыч – Опять потеряли?

– Да её и не было! – в ответ оправдывалась медсестра.

– Так заведите! Как я, по-твоему, лечить его буду?

– А как мы её заведём, если мы даже фамилии не знаем?